Новый круг «Пятой печати»17

СОСТАВ СОБЫТИЙ

Действие происходит в конце войны в Будапеште.  Самолеты бомбят город, а в уютном кабачке собираются по вечерам несколько завсегдатаев:  Часовщик, Столяр и Книготорговец.  Хозяин заведения – Трактирщик – составляет им компанию за общим столом. Неторопливо потягивая вино, старые приятели привычно пикируются и так же привычно поругивают власть имущих.

И вот однажды в кабачок заходит раненый солдат;  он хочет согреться и робко напрашивается в компанию. Этот человек, Фотограф, ведет себя преувеличенно деликатно, но постепенно его присутствие начинает напрягать.  Всякую формальную болтовню он воспринимает всерьез и настойчиво доискивается смысла. 

- Мы люди маленькие, зато у нас совесть чиста, - привычно страхуется осторожный трактирщик. Подобные слова часто звучат в разговоре друзей:  мы простые обыватели - нам нечего бояться.

Часовщик играет в компании роль скептика, циника и провокатора. И, как только заходит разговор о чистой совести, предлагает собеседникам следующую притчу. У властелина Тиматеуса был невольник Дюдю, который однажды совершил мелкий проступок, и хозяин его наказал: отрезал язык, выколол глаза,  да еще и детей сгубил. 

Часовщик описывает историю подробно, с деталями,  а потом задает вопрос:  кем бы ты предпочел родиться? Дюдю, у которого чистая совесть,  или - Тиматеусом?

Разгорается новый  спор, но время уже позднее – пора расходиться.  И только Фотограф продолжает кричать:  «Я выбрал Дюдю – вы мне не верите?!» Приятели вежливо отмахиваются от зануды и расходятся по домам.

Книготорговец идет к молодой любовнице, а под утро возвращается к жене. Столяр не может уснуть  - история про Дюдю его растревожила. Жена  успокаивает:  нельзя сомневаться - нужно выбирать Дюдю. Трактирщик обсуждает с женой расходы:  нужно дать денег соседке - вдове расстрелянного коммуниста – мало ли чем война закончится. Хитрые и прагматичные супруги понимают друг друга:  мы же не какие-нибудь «дюдю».

Часовщик приходит домой, и выясняется, что злой насмешник  один воспитывает девочку и двух мальчиков, оставшихся после смерти жены.  А еще он прячет в доме нескольких еврейских детей;  двенадцатилетняя дочка Часовщика ухаживает за маленькими.

Фотограф не спит.  «Свидетельствующих об истине раньше сжигали на костре, - говорит он себе, - и все равно: нужно свидетельствовать!»  В его глазах – фанатичный свет решимости.

...А на следующий день друзей уводят прямо из кабачка, и они оказываются в пыточном подвале.  Человек-в-Штатском поучает своего молодого подчиненного:  эти простые обыватели – ни на что не способная болтливая мразь, но их болтовня – преступление; бейте их не по убеждению, а по нашей воспитательной методе. Ваша цель – заставить их презирать себя до отвращения.

Избитым и полностью деморализованным узникам устраивают последнее испытание:  посреди комнаты – растянутый на веревках окровавленный человек;  через час его расстреляют; от них требуется пустяк – подойти к распятому и дать ему три пощечины. Кто сделает это – будет отпущен, кто не сделает – расстрелян.  

Они стоят перед  Распятым и смотрят ему в глаза.  Первым не выдерживает самый хитрый и острожный: Трактирщик с ненавистью бросается на мучителей и нарывается на пулю. 

...В конце концов погибают все кроме Часовщика – ему нельзя умереть.  Собственная рука не хочет слушаться,  после каждой пощечины он теряет сознание, но доводит дело до конца.  Человек-в-Штатском отпускает ему насмешливую похвалу.

Последняя сцена фильма:  поседевший Часовщик механически движется по улице, его лицо стянуто мертвой маской, но постепенно его глазах пробуждается осмысление цели и он бежит в сторону дома – к детям...

...И все бы хорошо, если бы не одна страшная деталь:  буквально по его шагам рвутся бомбы, и за его спиной вместо улицы остаются развалины; – весь этот ужас он ведет к своему дому.

ВОПРОС «ЧТО»

«Пятая печать» - притча о выборе. Этот жанр не привязан к эпохе, и режиссер даже усиливает эффект: Человек-в-Штатском - выглядит подчеркнуто современно, и даже очки на нем  по моде 70-х. Советскому поколению не нужно объяснять во что метил венгерский режиссер; - к сожалению,  эта разновидность зла никуда уходить не собиралась.

Главная ошибка персонажей фильма:  повторяя в своих разговорах, что их совесть чиста и что их не за что наказывать, они становятся преступниками – такова логика власти. Ей нужно служить, а не бояться.

Выбор Часовщика страшен тем, что у него ...не было выбора – дома оставались беспомощные дети.  Но! Но и при таком раскладе сделка с абсолютным Злом оказалась напрасной:  детям суждено погибнуть от бомб...

К несчастью, эта закономерность поздно доходит:  даже за вынужденную  уступку человечьей породе «в штатском» платят детьми,  а за добровольный выбор – тем более.

Повторяю:  притча всегда актуальна;  сделка со Злом ради спасения маленьких – это и наша сегодняшняя  история.  Тысячи людей вглядывались по ящику в грустные глаза Чулпан Хаматовой и тысячи людей гадали:  подпишет «крымское письмо» или не подпишет.  При том, что за больных раком детей  все прощалось заранее.

Зато отношение к «доктору Лизе», поддержавшей  террористов Донбасса, оказалось менее сдержанным и разорвало общество на две части.  В отличие от  мучительного компромисса Хаматовой, выбор «доктора Лизы» сопровождался тем же энтузиазмом и ликованием, с которым российские 62 процента призывают сегодня ядерную смерть на головы собственных и чужих детей.

Нет, это надо повторить еще раз, а то не сразу доходит:  шестьдесят два процента(?!) опрошенных российских граждан согласились с возможностью применения ядерного оружия в «крымском вопросе».  Подобный пример массового безумного выбора даже для притчи не годится – фантазия тоже должна иметь пределы.

И все таки!  Киношный выбор «несогласия», который сделали  четыре «простых обывателя»  в самый критический момент своей жизни, позволяет надеяться, что и те самые шестьдесят два процента окажутся вовсе не такой дрянью, за которую их держит собственная власть.

КСТАТИ

Фильм, построенный на диалогах, позволяет вспомнить и насладиться лучшей в мире школой дубляжа - качественным литературным переводом текста и узнаваемыми голосами любимых «дублеров» - Гердта, Грабе и др.  Все бы хорошо, но... В сегодняшнем варианте фильма оказались оригинальные куски, вырезанные когда-то советскими «обрезателями». Там нет ни дубляжа, ни качественного литературного перевода – только закадровый подстрочник.

И вот досада: на фоне оригинальных голосов и простого подстрочника, неожиданно проявилась «мхатовская» ненатуральность советских закадровых актеров и чрезмерная литературность речи.

Обидно расставаться с очередным мифом.  ...Впрочем - строго ИМХО.

***

Личная оценка – пять с плюсом.