«1919 год. Судьбы двинчан»2

Портал Grani.lv, как и обещал, публикует его с небольшими сокращениями.

С докладом выступает Валентина Славковская.

В основе реферата В. Славковской – исторические документы, хранящиеся в музее. Валентина обращает внимание, что музейные фонды, касающиеся событий в нашем городе, происходивших с 1917-го по 1920-й год, формировались преимущественно в 1960-1970 годы, когда еще были живы их участники и очевидцы.

«Однако интерпретация событий в это время была односторонней, и использовалась в идеологических целях советского государства. Отсутствие объективного взгляда приводило к искажению реалий прошлого, тогда как произошедшие перемены позволяют сегодня взглянуть на драматизм 1919 года по-другому. Музей хранит исторические свидетельства как жертв, так и их палачей, а также современников событий столетней давности. Анализ этих документов призван восстановить картину происходившего сто лет назад», – поясняет В. Славковская.

«Красное Знамя» и его редакторы

«Утром 9 декабря 1918 года в Двинск без боя вступила Красная Армия. Большевики вернулись также тихо, как уходили в феврале, когда город без единого выстрела заняли войска кайзеровской Германии. Большевистская власть продержалась до 3 января 1920 года. 1919-й вошел в историю как «кровавый, кошмарный, год красного террора». Именно под такими заголовками, спустя десятилетие, выходили статьи в местной газете «Двинский голос» (1929; 1930 г.)

О том же, что представлял собой Двинск в 1919 году, сообщала единственная на тот момент городская газета «Красное знамя» – «печатный орган Двинской организации Российской Коммунистической партии Социал-Демократии Латвии (большевиков) Революционного Военного Совета Армии Латвии и Революционного Комитета г. Двинска».

Выходила она ежедневно, (кроме воскресенья), под лозунгом: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» Первым редактором этой газеты был Д. Вайсфельд. Когда он ушел на фронт, редактировать газетные сообщения было поручено заведующему типографией Мовше Кабу, – информирует В. Славковская. -- Музей располагает копией удостоверения, выданной ему 22 февраля 1919 года, здесь сказано, что Мовша Каб заведует объединенной типографией совнархоза Двинского района и газеты «Красное Знамя».

В первую очередь газета информировала о положении на красных фронтах на территории Латвии и России. Из номера в номер издание клеймило дезертиров, взывая их к революционной совести. Сообщалось также о голоде и антисанитарии, свирепствовавших в это время в Двинске.

С приходом к власти большевиков положение со снабжением стало катастрофическим. Очереди были не только у торговых лавок, но и на кладбищах – побежденных голодом не успевали хоронить. Особенно высокой смертность была среди детей и стариков. Невероятные размеры приобрела спекуляция продуктами. «Цена фунта черного хлеба доходила до 9 рублей, мяса до 15 рублей, сала до 50 рублей», – писала «Красное Знамя». При этом бешеный рост цен газета объясняла происками спекулянтов, стремящихся опорочить Советскую власть.

Первым сигналом о приближении «белых» стал приказ о том, чтобы лодки, паромы в ночное время находились на правом берегу Двины. Из милиционеров организовывается ударный батальон, находившийся в распоряжении ЧК, ставилась цель – противостоять полякам, дошедшим в сентябре до реки.

Коса и молот

В музее хранится удостоверение на оружие – винтовки, – выданное Двинским комитетом РКП (б) члену партии Александру Сниткову 13 мая 1919 года, и пропуск, выданный «сотруднику Двинского отдела управления А. Сниткову для прохождения через Двину, в связи с проживанием в м. Грива…», выданный Двинским Исполкомом. Снитков специализировался в партийной работе на агитационных курсах в Петрограде (1919).

Еще один документ – мандат от 21 мая 1919 года – был выдан Двинским уездным Исполкомом (с реквизитами на латышском и русском языке) члену Ревизионной комиссии Исполкома тов. Файвиш Львовичу Хармацу. Такой документ давал право по личному усмотрению обладателя проводить ревизию, контролировать все советские учреждения Двинска и его уезда, которые по первому требованию Хармаца «были обязаны предъявлять всю отчетность, как денежную, так и деловую, и оказывать всяческое содействие…».

Вторая подпись на мандате принадлежит товарищу председателя Двинского Исполнительного комитета Стефану Чешейко-Сохацкому, ранее занимавшему пост председателя Военно-Революционного комитета г. Двинска. Именно он проводил формальное разбирательство арестованных по доносам двинчан.

Профессиональный революционер быстро освоился с методами чекистской работы. Примечательно, что печать на документе содержит изображение не традиционного серпа и молота, а косу и молот (в начале становления новой символики власти существовали разные комбинации – коса и молот, плуг и молот… Серп и молот, означающий союз рабочих и крестьян, придумал – Евгений Камзолкин. – Прим. авт.)

20 марта 1919 года в Двинске вводится военное положение. Двинский Ревком приступил к радикальным методам классовой борьбы – к массовому террору. Стандартный предлог для вынесения смертного приговора: «контрреволюционная деятельность» и «антисоветские настроения».

На основании подозрений и клеветы

В апреле Комиссия по охране порядка в Двинском уезде доводила «до сведения граждан , что в городе найдена белогвардейская организация, цель которой была дискредитировать и свергнуть путем восстания существующую Советскую власть». Комиссия, «разобрав дело, постановила всех участников этой организации расстрелять, что и было приведено в исполнение с 27-го на 28-е марта 1919 года в 4 часа утра.».

Далее следовал список из 76 расстрелянных «белогвардейцев и шпионов» – известных в городе представителей интеллигенции, священников, предпринимателей, общественных деятелей, крестьян и 22 персон, обвиняемых в иных преступлениях, – уточняет Славковская. – Аресты и расстрелы происходили на основании подозрений и клеветы, доказательств не требовалось.

Жертвами Красного террора зачастую становились безвинные люди. В числе таких жертв – служащий железной дороги Алексей Иванович Васюков (1879-1919), личные документы которого хранит музей.

Уроженец Курской губернии А. И. Васюков с 1896 года работал чертежником, а с повышением по службе – старшим чертежником в Двинских мастерских Риго-Орловской железной дороги. В документах отмечается, что он производил нивелировку пути для проектируемого в Двинске трамвая, участвовал в строительстве Римско-католического костела на Новом Строении, курировал постройку железнодорожного театра и мостов по шоссейной дороге, разбивку котлованов под фундаменты здания и прочие работы. А.И. Васюков – выпускник Петербургского института инженеров путей сообщения, который окончил в 1905 году.

Со своей будущей супругой Матреной Трофимовной (Горшановой) он был знаком с юных лет. Сохранился альбом с его пророческими стихами, обращенными к возлюбленной еще в 1901 году : «Как много горечи Творцом Тебе ниспослано от века!...»

В 1910-1913 годах А. И. Васюков служил в Сибирском управлении железных дорог. Матрена Трофимовна вместе с мужем жила в Сибири и работала медсестрой. Перед войной семья возвратилась в Двинск, где Алексей Иванович стал помощником начальника 6-й дистанции в службе тяги Риго-Орловской железной дороги, а его супруга поступила на работу в Двинский военный госпиталь».

В «Собачьем сердце» профессор Преображенский говорит: «Дайте мне такую бумажку, чтобы это была броня…» У Алексея Ивановича такая «броня» как раз была – в декабре 1918-го ему выдали удостоверение о том, что он состоит на службе Северо-западных железных дорог Российской Социалистической Федеративной Советской Республики и находится под защитой декрета Совета Народных Комиссаров от 27 июля 1918 г. . То есть, Васюков не подлежал личному аресту, обыскам, уплотнениям по квартире выселению из занимаемого им помещения как самого, так и членов его семьи, реквизиции принадлежащей ему движимости, как то мебели, домашней обстановки, платья, белья. Равным образом не подлежали реквизиции ни в коем случае продовольственные продукты, получаемые им с возделанных собственным трудом огородов…

«Это был очень значимый документ в свете событий марта 1919 года», – замечает В. Славковская. Но тогда почему Васюков оказался в числе расстрелянных? Предположительно «из-за конфликта с комиссаром службы пути и зданий Северо-Западных железных дорог Радзевичем, которому Алексей Иванович жаловался на злоупотребления и разбазаривание материалов». Проведенное в этой связи расследование было, по мнению Васюкова, формальным, он требовал новых разбирательств.

«Такая дотошность и неуступчивость могла не понравиться представителям новой власти, и они приняли меры».

Чудом спасшийся

В заключение Славковская обратила внимание и на то, что нескольким лицам из расстрельного списка чудом удалось спастись: «во время приведения приговора в исполнение люди скатились по откосу дамбы на лед, и добрались до противоположного гривского берега. Скрывались в течение нескольких месяцев.

В числе спасшихся оказался уроженец Динабурга Эйженс Зинкелис (Евгений Зинкель).

Он получил образование инженера машиностроения в Германии, в январе 1920-го был избран городским головой самоуправления Даугавпилса. С 1923 по 1928 год Зинкелис избирался депутатом Даугавпилсской городской думы, позднее работал железнодорожным инженером. Являлся председателем городского добровольного пожарного общества. Награжден почетным знаком 2-й степени «За выдающиеся заслуги в пожаротушении».

Будучи немцем по национальности, в 1939 году Зинкелис репатриировался в Германию. В семейном архиве даугавпилсского педагога Астриды Петашко (1927-2013) сохранилось благодарственное письмо градоначальника Андрейса Швиркста (1897-1955), адресованное Э. Зинкелису, покидавшему Латвию в предвоенное время. Письмо прислала из Берлина (1995) дочь Эйженса Флоренце Келлнер. В нем А. Швиркстс, «pilsētas vecākais» (городской староста), последний довоенный мэр Даугавпилса (1938-1940), благодарит Зинкелиса за проделанную на благо города работу. Однако самому Швирксту также не удалось избежать репрессий – 17 ноября 1941 года ему был вынесен смертный приговор, спустя год его заменили на 10-летнее заключение. В каждом времени – свои репрессированные…