Маршал Баграмян об освобождении Даугавпилса2

Маршал Баграмян об освобождении Даугавпилса

27 июля исполнилось 76 лет со дня освобождения Даугавпилса от немецко-фашистской оккупации. Но июльские дни 1944-го явились освободительными не только для Даугавпилса...

В память об этих исторических событиях, у подножия мемориала воинам-освободителям в парке им. П. Дубровина сегодня были возложены цветы и венки.

 

Маршал Баграмян об освобождении Даугавпилса

 

В книге советского маршала, дважды Героя Советского Союза И. Х. Баграмаяна «Так шли мы к победе», описываются события 1944 года. В это время Баграмян – командующий 1-го Прибалтийского фронта, генерал армии.

 

Обещания разошлись с действительностью

 

«Опасность обстановки под Даугавпилсом требовала создания сильного фронтового резерва, а все наши войска были введены в сражение. Пришлось просить А. М. Василевского о помощи, - пишет Баграмян в своих военных мемурах. - Он, понимая возросшую роль фронта, стал добиваться в Ставке передачи нам ряда соединений с 3-го Белорусского фронта, который к этому времени уже покончил с вильнюсской группировкой врага, а войска имел больше, чем мы. Вскоре из Генштаба поступило радостное сообщение о решении Ставки передать нам 160-ю Литовскую стрелковую дивизию и ускорить переброску 19-го танкового корпуса. Но радость наша была преждевременной. Эти соединения пришли к нам на скоро…<…>

 

К этому времени А. М. Василевский, убедившись, что группа армий «Север» не только упорно держится за Прибалтику, но и пытается соединиться с соседом, предпринял первую попытку убедить И. В. Сталина в необходимости главным силам нашего фронта наступать не на Каунас, а на Шяуляй и частью на Даугавпилс.

 

В связи с этим он предложил ввести в сражение подходившие к линии фронта 2-ю гвардейскую и 51-ю армии в общем направлении на Шяуляй, 39-ю армию передать Черняховскому, а от него перебросить к нам 5-ю гвардейскую танковую армию. Это предложение маршала я горячо поддержал. Но, видимо, кому-то в Москве оно показалось несвоевременным. Во всяком случае, Верховный не согласился с нами. Он разрешил передать лишь 3-й гвардейский мехкорпус. Когда А. М. Василевский сообщил мне об этом, я распорядился вызвать в штаб фронта генерал-лейтенанта Виктора Трофимовича Обухова, командира этого корпуса, чтобы выяснить, когда можно рассчитывать на его ввод в сражение.

 

11 июля <...>мы уточнили войскам фронта их задачи. <...> Таким образом, представитель Ставки принял на себя ответственность за перенос направления главного удара нашего фронта с юго-запада (как это предписывалось директивой Ставки от 4 июля) на северо-запад. Насколько это решение соответствовало обстановке, покажет дальнейший ход событий».

 

Опасные разрывы

 

«А сейчас давайте рассмотрим, что же произошло в середине июля под Даугавпилсом и на реке Швянтойи, где согласно донесению литовских партизан, фашисты спешно готовили новый оборонительный рубеж, перед которым они рассчитывали остановить войска 1-го Прибалтийского фронта, - делает акцент Баграмян. - 12 и 13 июля все три наши армии, закрепившись на достигнутом рубеже, проводили подготовку к выполнению уточненных задач: осуществляли необходимые перегруппировки и подвозили боеприпасы.

 

Однако на ряде участков фронта бои продолжались с прежним ожесточением. Генерал Чистяков доложил, что вынужден отдать приказ временно закрепиться на рубеже Друя, Салакас, поскольку противник предпринимает непрерывные атаки и ему удалось глубоко вклиниться между 22-м гвардейским и 103-м стрелковыми корпусами. Такое развитие событий лишь подтверждало, что генерал-полковник Фриснер еще не отказался от попытки соединиться с войсками группы армий «Центр».

 

Маршал Баграмян об освобождении Даугавпилса

 

Положение 6-й гвардейской было по-прежнему трудным. 4-я ударная соседнего фронта сильно отстала, и поэтому И. М. Чистякову пришлось растянуть свои корпуса почти на 150-километровом рубеже. А поскольку нужно было наступать, между соединениями образовались значительные разрывы, в которые противник пытался вклиниться». Далее Баграмян указывает на случаи, когда командармы и командиры соединений, увлекаясь преследованием фашистов, порой забывали о разведке и в результате встречались в ходе наступления с сюрпризами: «то внезапная контратака, то неразведанный узел сопротивления вставал на пути, то упирались в непроходимые топи». «В спешке забывали частенько и о скрытности перегруппировок своих войск, вследствие чего противник заранее узнавал о направлениях нашего главного удара и именно туда стягивал свои силы».

 

Логика событий

 

Когда Баграмян прибыл на новый фронтовой КП, что в 15 километрах южнее Видзы, начальник связи фронта доложил, что из Москвы его разыскивает генерал Антонов. В ходе состоявшегося телефонного разговора поступило сообщение, что группа армий «Север» покидает Прибалтику и надо преградить ей путь, другими словами, сосредоточить силы фронта на направлениях, указанных в директиве от 4 июля. «Это официальный приказ Ставки?» - в недоумении спросил Баграмян. – «Нет, Иван Христофорович, это пока мнение Геншатаба», - ответил Антонов. В итоге оказалось, что «штаб 2-го Прибалтийского фронта принял частный отход фашистских войск под Опочкой за общее отступление». Баграмян высказал твердое убеждение в необоснованности такого вывода. Антонову было доложено, что «А.М. Василевский хотя и настойчиво требует ускорить продвижение наших армий, однако не в прежних направлениях, а с переносом главных усилий на запад и северо-запад». В итоге разобрались, что к чему.

 

13 июля наступление возобновилось на всем фронте. 14 июля «к нам вернулся представитель Ставки А. М. Василевский», который сообщил, что поспешное донесение штаба 2-го прибалтийского не подтвердилось. «Враг ожесточенно сражается за каждый рубеж. <…> Мы должны поскорее перерезать все сухопытные коммуникации группы армий «Север».

 

Баграмян доложил маршалу, что темп продвижения армий заметно снижается в связи с постепенным расширением полосы наступления и растущим сопротивлением специально созданных для закрытия бреши групп войск «Клеффель» и «Ривальд». «А мы все еще не располагаем резервами, которые можно было бы ввести в сражение…», - сетовал военачальник. Василевский пообещал выделить на укомплектование корпуса 90 танков, которые Ставка направила в его распоряжение. Было получено согласие Сталина на то, чтобы с вводом в сражение 51-й и 2-й гвардейской армии передать 39 армию, наступающую на каунасском направлении, 3-му Белорусскому фронту. Таким образом, логика событий в полосе наступления фронта приводила постепенно к отказу от нанесения главного удара на каунасском направлении.

 

Останавливаться нельзя


«Медленное продвижение войск 1-го Прибалтийского объяснялось не только отсутствием достаточных сил и растянутостью фронта наступления, но и острым недостатком боеприпасов и горючего. Войска удалились от железных дорог кое-где на 300 км. Поэтому подвозить боеприпасы и горючее можно было только по шоссейным и грунтовым дорогам. А мы располагали для этой цели всего одной автомобильной бригадой, которая могла обеспечить потребности наступавших войск в боеприпасах и горючем только на треть. В этих условиях невольно возникла мысль: а не прекратить ли наступление на несколько дней, чтобы перегруппировать силы, пополниться боеприпасами, горючим и с выходом на линию фронта двух свежих армий с новой силой возобновить продвижение вперед. Но внимательно оценив обстановку, и посоветовавшись с представителем Ставки, мы пришли к убеждению, что останавливаться и на этот раз, ни в коем случае нельзя. Ведь тогда противник получит возможность создать прочную оборону и нам придется организовывать ее прорыв, а это вызовет, а это вызовет огромный расход боеприпасов и неоправданные потери в людях.

 

До последнего вздоха…

 

19 июля войска 2-го и 3-го Прибалтийских фронтов вступили в пределы Латвии на всем протяжении ее восточной границы». В числе первых были воины 30-го Латышского стрелкового корпуса под командованием генерал-майора Д. К. Бранткална.

 

20 июля Баграмян с нетерпением ожидал доклады генералов Я. Г. Крейзера и П. Г. Чанчибадзе. От успеха их армий зависело осуществление замысла.

 

 

«И вот первые доклады получены: полный успех! Оборона противника, которую корпусные группы «Клеффель» и «Ривальд» так долго и тщательно готовили, мобилизовав для этого население, довольно быстро рухнула под мощными ударами наших войск. <...>

 

Вот когда пригодилась бы нам танковая армия! - писал в своих воспоминаниях Баграмян. - Ее ввод в сражение позволил бы в этой обстановке максимально повысить темп преследования. Но танковую армию Ставка продолжала держать у И.Д. Черняховского, желая видимо, ускорить завершение Каунасской операции. <...>

 

В первые два дня наступления особенно отличился генерал Я. Г. Крейзер. Его передовые соединения вырвались далеко вперед. <...>

 

На подступах к Даугавпилсу пал смертью героя младший лейтенант Николай Черкасов, командир взвода 21-й артиллерийской дивизии. Продвигаясь в боевых порядках стрелковых частей, он корректировал огонь своей батареи. Фашисты прочесывали огнем каждый метр. Осколок мины попал Черкасову в живот, и он на миг потерял сознание. Очнувшись, офицер стянул гимнастеркой сквозную рану и, превозмогая адскую боль, продолжал корректировать огонь до последнего вздоха. Сообщая об этом подвиге, генерал И.М. Чистяков просил меня представить артиллериста к званию Героя Советского Союза. <...> Я конечно, поддержал просьбу...».

 

Кольцо вокруг Даугавпилса неуклонно сжималось. Почувствовав угрозу окружения, командование группы армий «Север» предприняло попытку отвести войска из района Даугавпилса на Ригу. «Но было уже ясно, что противник опоздал с отводом. <...> К вечеру 24 июля А. И. Еременко сообщил, что соединения 4-й ударной армии обошли Даугавпилс с севера и прорвались на его западную окраину».

 

Освобождение Даугавпилса и Шяуляя


«Со второй половины дня 24 июля наступление продолжали только мощные передовые отряды, выделенные дивизиями первого эшелона, а остальные силы обеих армий перегруппировывались, подтягивая отставшую артиллерию и тылы, пополняли боеприпасы и горючее. Соединения вторых эшелонов, используя ночное время, выходили на линию фронта. <...>

 

Настал черед и 3-го гвардейского механизированного корпуса. Выслушав доклад Виктора Тимофеевича Обухова о готовности к наступлению, я поставил ему задачу – на рассвете 26 июля ввести в полосе действий 51-й армии свои бригады в сражение и, развивая наступление на Шяуляй, обойти этот город с севера, чтобы концентрическими ударами с ходу овладеть им. <...> Я опасался, что очень горячий комкор не удержится и бросит танки в уличные бои, а машины надо было беречь особенно, поскольку они обеспечивали стремительность в развитии наступления.

 

Ввод вторых эшелонов 51-й и 2-й гвардейской армий снова резко увеличил темп продвижения войск, и пламя сражения разгорелось с новой силой. <...>

 

Поразительный успех: за неполные сутки соединения прошли с боями 70 километров! Получив донесение от Обухова, я немедленно связался с Крейзером и потребовал от него посадить пехоту на танки и автомашины и поспешить на помощь механизированному корпусу. Возвратившийся от Обухова генерал Бобков доложил мне в начале ночи на 27 июля, что бригада мехкорпуса и армейские танковые части полностью блокировали все подступы к Шяуляю». Из повествования следует, что «в городе было захвачено большое число пленных, много военных складов и огромное количество оружия, боеприпасов и техники».

 


И далее: «Одновременно с Шяуляем был освобожден, наконец, и другой важный узел сопротивления – Даугавпилс. Этот город взяли дружной атакой соединения фланговых армий 1-го и 2-го Прибалтийских фронтов. С севера даугавпилсскую группировку изолировали 100-й стрелковый и 5-й танковый корпуса 4-й ударной армии, а ее 14-й и 83-й стрелковые корпуса вместе со стрелковыми дивизиями нашей 6-й гвардейской штурмовали город, зажав его в клещи. В 8 часов 30 минут 27 июля остатки фашистского гарнизона сложили оружие. Генерал И.М. Чистяков, побывавший в городе сразу же после освобождения, доложил, что он наполовину разрушен. Шяуляй и Даугавпилс – наши, дорога к морю открыта! Однако перед войсками 1-го Прибалтийского фронта встали и немалые трудности. Полоса их наступления расширилась до 400 километров..».

 

Продолжалась освободительная война.

 

P.S. Шестого июля этого года на одном сайтов коллекционеров появился лот: значок «Освобождение Даугавпилса 1944». Лот находится в Минске.

 

Маршал Баграмян об освобождении Даугавпилса