Можно сказать, что спектакль в языковом плане принимает эстафету от полюбившейся зрителям латгальской комедии К. Йоксте «Звезда Клеперниекской волости». Название вступающей на театральные подмостки пьесы перекликается со строками Баратынского: «Румянец нежный на щеках, летучий стан, власы златые в небрежных кольцах по плечам, и очи бледно-голубые…» Чем не портрет исполнительницы монороли, в которой так хороша актриса Майя Корклиша. Собственно, по словам режиссера, для нее данная пьеса и была написана, что случается крайне редко. П. Крыловс называет латгальский язык звучным и чистым, отмечая, что Зиле сумела создать качественное и приспособленное к работе произведение, так как, несмотря на индивидуальность героини, в ее образе каждая женщина может узнать себя. Не далее как вчера зрители имели возможность убедиться в справедливости этих слов.
Режиссер театра и кино Петерис Крыловс, приложивший свое творческое я к данной постановке, родился в Риге, в семье Освальда Билескалнса, осужденного в 1951 году за антисоветскую деятельность. Мать Петериса звали Нина Крылова. Будущий мастер окончил ВГИК в Москве (1975), после чего работал реквизитором и ассистентом режиссера на Рижской киностудии, режиссером-постановщиком (1976–1990). Известен также как педагог: в середине 1980-х преподавал в классах актерского мастерства и режиссуры Народной студии киноактера. В период 1988–1993 гг. Крыловс являлся режиссером-постановщиком Даугавпилсского театра. С 1994 по 1996 год занимал должность художественного руководителя Даугавпилсского театра. В его творческом арсенале – спектакли, поставленные на сценах Национального театра, Национальной оперы, Лиепайского и Валмиерского театров. Профессор Академии культуры Латвии Крыловс – лауреат премии «Spеlmaņu nakts» (2010/2011): отмечен призом «Лучший режиссер года» за сценическую версию повести Д. Сэлинджера «Фрэнни и Зуи».
Пьеса М. Зиле «Нежный румянец на щеках» повествует о некой милой женщине, которая в повседневных заботах «ткет» перед зрителем историю своей жизни, нити которой неразрывно связаны с судьбой латгальского народа, его языком, культурой, жизненной мудростью и… традиционной кухней. Говорят, на вчерашнюю премьеру, как и на следующий спектакль – 4 марта, билеты были распроданы быстро. Вероятно, люди соскучились по доброму и светлому. Не все же о родине с негативом.
Автор пьесы Моника Зиле не смогла присутствовать на пресс-конференции ввиду личных обстоятельств. Имя этого драматурга и писателя в последнее время являлось на страницах латышской прессы в связи с гражданской позицией в отношении русского языка, который Зиле не приемлет в качестве второго государственного в Латвии. (Моника Зиле – заместитель главного редактора газеты Latvijas avīze). Яков Плинер характеризует госпожу Зиле как выпускницу Высшей партийной школы, экс-главного редактора газеты Padomju jaunatne («Советская молодежь»), экс-депутата VII Cейма «от почившей в бозе» партии «Латвийский путь»… По всей видимости, перечисленное лишь подтверждает философскую мысль о том, что все течет, все изменяется.
Из другого газетного источника узнаю, что детство М. Зиле прошло в послевоенной латгальской деревне. «Бедность абсолютная: не на что было почтовую марку купить... Жили на подножном корму, и бабушка готовила без изысков. Но всегда у нас было что поесть, и из своего дома я вынесла опыт еды, приготовленной с любовью». В этом же интервью Моника описывает бабушкину квашеную капусту. «В бочонок она укладывала еще и ряды маленьких, величиной с яблоко, кочанчиков. До первого их ряда очередь доходила, помню, в марте. Прозрачные, проквашенные, розоватые от моркови и клюквы, твердые, хрустящие, насыщенные – лимон и тот мягче! Что могло быть лучше?»
Восхищения по поводу традиционных латгальских блюд Зиле перенесла в свою пьесу. Образ женщины, который создает Майя Корклиша, органично дополняется умением готовить.
Тем не менее среди исторических кушаний, которыми сама Моника гостеприимно потчует газетную собеседницу (соленый творог с тмином, хлебный суп, сало, порезанное на тоненькие кусочки… ) вдруг появляется авокадо. Авокадо как примета времени, от которого не уйти. Прошлое переплетается с настоящим, от чего в данном случае вреда организму никакого. Далее читатель узнает, что в любимой книге Моники 1892 года издания три тысячи рецептов, и издана она… в Москве. В домашней библиотеке Зиле десятки кулинарных томов. И сама Моника выпустила сборник под названием «Неправильная кухня» (в переводе с латышского). Кстати, в него, вероятно, вошли не только латгальские с латышскими блюда, но и других народов, насыщая кулинарную сферу массой вкусов и ароматов. И какая разница, на каком языке говорит повар, если приготовлено с душой? В любом деле главное результат. А «неправильная кухня» в Латвии, конечно, есть, только к кулинарии она никакого отношения не имеет.
Возвращаясь непосредственно к театру, уведомим читателя, что нам, зрителям, обещают «готовить» по одной постановке на латгальском языке каждый год, это должно содействовать большей общности и солидарности, против чего возражений у жителей региона никогда не было.
А в заключении слово Майе Корклише. «На сцене играю себя. Это я вспыльчивая, но отходчивая, добродушная с открытым сердцем. Бывает, не в меру эмоциональная, сочувствующая до слез. И в то же время боевая, в случае чего могу за себя постоять. И тянуть столько, сколько может только латгальская женщина. Моя героиня борется с проблемами и выходит победительницей. В финале она получает свое женское счастье. Я уже говорила, что мой латгальский не совершенен, возможно, кто-то это заметит – языковая тема болезненная. Мой отец – истинный латгалец, по-латышски говорил плохо. Когда я пошла в школу, на латгальском было запрещено говорить, только на латышском. Латгальскому учила бабушка в деревне. И вот я целое лето слышала латгальский, а в Даугавпилсе делали замечания, что неправильно говорю. «Добрые» люди, которых встречаю и сегодня, выработали у меня в этом отношении комплекс, но если моя героиня с проблемами справляется, справлюсь и я», – заверяет Майя, и у нас нет оснований не верить ей.