Здесь «чинят» опасных подростков1
Возглавляет учреждение Сергей Максимов, он же руководитель SIA Bērnu oāze («Детский оазис»). Сегодня с «Детским оазисом» успешно сотрудничает Госинспекция по защите прав детей.
А началось все в 1996-м, когда студенты одного рижского вуза озаботились целью помочь детям, которым стало неуютно в этом мире. Воплощая задумку, организовали летний лагерь для детей-сирот и детей из школ-интернатов Риги. Через какое-то время наладились связи с отделом социальной помощи. Ребят из неблагополучных семей вовлекали в ту детскую жизнь, которой они были до этого лишены: устраивались соревнования, конкурсы, викторины… Где жили дети и воспитатели? В зданиях общежитий училищ, пустовавших в летний период. Однажды под лагерь сняли целое здание школы в Лудзенском районе.
ПРИНЦИП ЧАСОВОЙ МАСТЕРСКОЙ
В 1998 году «Детский оазис» приобрел по символической цене двухэтажное здание бывшего детского дома в латгальском поселке Лаудери. Дом выглядел, как в той загадке – «без окон, без дверей», только стены да крыша. Чтобы привести строение в порядок, протоптали дорожку в филиал нидерландского фонда Королевы Юлианы, он и помог деньгами на реновацию. Но на ремонт всего здания этих средств не хватило. Тем не менее в 2002 году в его отремонтированной половине (после заключения двустороннего договора на обеспечение с департаментом благосостояния Рижской думы) вновь зазвучали детские голоса. Голоса шестерых социальных сиротинушек.
– В ремонте второй части здания помогли немецкие фонды. Мы слали письма в разные концы. Из 25–30 писем с просьбой о помощи положительный ответ приходил только на 1–2. Но ведь и это результат! – говорил мне Сергей Максимов. – В 2008 году количество детей в «Детском оазисе» увеличилось до 62. А в 2010-м нам позвонил Леонид Курдюмов, возглавлявший социальный комитет Рижской думы. Узнали, что в Маконькалнсе, на берегу озера Разна, закрывается школа, и глава самоуправления В. Башмаков предлагает здание под реализацию проектов. В былые времена в этой школе обучалось до 200 учеников. Здание строилось давно, но крепким: сруб, обложенный кирпичом. В процессе реновации регипс внутри помещений убрали, вернулся первоначальный бревенчатый вид.
В феврале 2010 года бывшая основная школа приняла первых постояльцев – 12 человек с расстройствами поведения. Это были дети из детских домов и дисфункциональных семей – тех, в которых игнорируются потребности ребенка, когда на детей зачастую не хватает времени, когда они лишены родительской эмоциональной поддержки, ласки, внимания. Это опасно – однажды наступает момент, когда подросток буквально взрывается. Начинается борьба за власть в семье. И семья в результате переворачивается с ног на голову. Подросток демонстрирует протест, и выражается это в чем угодно – в бродяжничестве например. Дети ищут недостающие эмоции на стороне. И находят. Количество подростков с девиантным поведением, отклоняющимся от общепринятых социально одобряемых норм, быстро растет.
Сегодня межпрофессиональная комиссия специалистов (психиатр, психолог, социальный работник и др.) рассматривает ежемесячно от 10 до 12 случаев девиантного поведения, тогда как раньше их было в два раза меньше. Но девиантность – верхушка айсберга. Главная проблема –- родители не хотят меняться, желая переложить ответственность на кого-то другого. Действует принцип, который я называю «часовая мастерская», когда часы сдают в починку и забирают, после того как мастер привел их в порядок – часы опять пошли. Но с ребенком сложнее – механизм детской психики тоньше! Чтобы «починить» подростка, у нас слаженно работает целая команда. Не отказываемся и от принципов Макаренко, который перевоспитывал трудом. Его колонисты, бывшие беспризорники, построили заводик по производству дрелей. Позднее, кроме дрелей, они выпускали известные фотоаппараты ФЭД. У нас тоже есть мастерская, где ребята под руководством учителя расписывают деревянные предметы мебели. Получается не хуже хохломской росписи! Большое внимание уделяем спорту. Зимой – горные лыжи, благо холмов в Латгалии хватает, а летом – туризм. Выезжаем лагерем в лес, к живописным озерам… Организуем спортивные мероприятия.
СРЕДИ САМОГО ПЕЧАЛЬНОГО
– В Лаудери живут девочки, в Маконькалнсе – мальчики. Разделили во избежание конфликтов между подростками. Программа, по которой мы работаем, рассчитана на два года. После чего ребенок возвращается либо в семью, либо в детский дом. Если подросток поступает к нам из семьи, ведется работа и с родителями. Этим занимается профессор психологии А. Штейнберга. У нас также живут дети из детских домов и приютов Латгалии. Не буду утверждать, что все идет гладко. В первые полгода дети могут убегать, эта картина знакома всем руководителям детских домов. Ловим. При таких побегах срабатывает детская фантазия, вера, что мама или папа уже поменялись, стали заботливыми и добрыми, перестали пить… Но чуда не происходит. И как же трудно бывает принять реальность и не озлобиться при этом, – поясняет Максимов. – В последнее время прогрессируют случаи, когда подростки бьют своих родителей, что раньше наблюдалось крайне редко. Особенно когда семья неполная. Был и такой отрицательный пример в моей практике: 14-летняя дочь набросилась на мать с ножом, потому что та попросила ее выйти из Интернета. Родители не должны замалчивать подобное, особенно если такие моменты повторяются. Но замалчивают – стыдно признаться, что вот, мол, плохая мать, плохо воспитала. Надо помнить: до 16 лет еще есть шанс что-то изменить, но после мы уже «на переделку» не возьмем – модель поведения человека к этому возрасту сложилась.
Среди самого печального, с чем приходится сталкиваться, – когда поступает ребенок с криминальным прошлым. В ходе работы с ним подросток меняется, однако суду все равно: закон суров, но это закон. Очередная история. К нам на реабилитацию отправили 15-летнего мальчика. Работали с ним 8 месяцев, чтобы парень начал правдиво рассказывать о своем прошлом, мы искали истоки агрессии. И вот когда пошел результат с плюсом, его забирают на суд, который и присуждает 4 года детской тюрьмы в Цесисе. Шок и у ребенка, и у нас. На первый план выступает наказание. Со своей стороны мы подали апелляционную жалобу на решение суда. Надеемся. Этот государственный подход только подтверждает: прошлое ребенка никого не интересует. Ведь паренек такое рассказывал, что нас, взрослых, ужас охватывал от того, что ему пришлось пережить. Душевные травмы дали свои ужасающие плоды.
НАПУТСТВИЕ МАННОЙ КАШЕЙ
– В Маконькалнсе и Лаудере (в Лаудере содержатся дети-сироты) 66 подростков. В центре «Маконькалнс» с ними работает персонал – 32 человека. Помимо психологической и социальной коррекции, осуществляется коррекция педагогическая. Удалось сохранить коллектив учителей старой школы, которые освоили предлагаемую модель преподавания и приняли ее к действию. Кроме того, к работе подключились российские профессора Игорь Добряков (Санкт-Петербург) и Юрий Шевченко, заведующий кафедрой детской и подростковой психиатрии РАН постдипломного образования. В процесс реабилитации успешно внедряется авторская программа Шевченко, связанная с интенсивной экспрессивной психиатрией. Данная программа эффективно работает и в России. Детей за неделю интенсивных занятий бывает не узнать. А дальше уже заботы специалистов центра, теперь настает их очередь заниматься ликвидацией тех или иных пробелов.
В центре Лаудере воспитанник может остаться до 18-летнего возраста. Далее есть возможность освоить какую-то профессию в Риге. Деньги на все про все пока находим, не стесняемся обращаться к спонсорам.
В Маконькалнсе отдельное крыло здания предусмотрено для детей, не желающих после реабилитационной программы возвращаться в детские дома. Хотя есть и те, кого после окончания школы манит Рига.
Наша программа дает от 40 до 50% позитивных результатов. Это высокий показатель, доказывающий, что отдача есть! В связи с неблагополучной экономической ситуацией существуют некоторые переживания по поводу того, чтобы программа не закрылась. Будем пытаться находить поддержку на государственном уровне. Чтобы вернуть ребенка из той паутины, куда он иногда попадает, надо вложить много средств и усилий, но это все равно дешевле, чем потом содержать тюрьму.
За время работы наших реабилитационных центров сложились некоторые традиции. Так, после первых дней пребывания ребята символически поднимают новичка на руки, а когда двухгодичная программа завершается, перед подростком ставится украшенная тарелка с манной кашей. Крещение кашей реабилитационного центра похоже на веселую американскую традицию, когда сливочный торт летит в лицо, но торты дороже манной каши. На память о тех, кто проходил реабилитацию, в центре оформлены стенды с их фотографиями. Фотографии – напоминание поступающим к нам о том, что у каждого из них есть шанс стать лучше.
Подростки также зарабатывают пункты за хорошие и плохие поступки. Через три месяца пребывания в центре у многих набирается по 300–400 отрицательных пунктов, а за полгода до выпуска положительные пункты по количеству ощутимо перекрывают отрицательные. Значит – мы не зря трудимся, значит – есть надежда на спасение. Характер поменять нельзя – привычки и поведение можно, – уверен Сергей Максимов.