Среди прибывших поздравить автора – первый заместитель председателя Думы Янис Дукшинский, даугавпилсские фотографы, а также фотографы из Екабпилса и Краславы. Один из соратников чистосердечно заметил, что «Теодор не только прекрасный фотограф, но еще и нормальный мужик». А председатель Латгальского фотообщества Игорь Плич характеризовал фотосюжеты своего друга как эмоциональные, энергичные и азартные.
На выставке около 50 фоторабот. Всего же четыре долгосрочных «командировки» в Лондон (2008–2011 гг.), где у Теодора проживает старший сын, обернулись двумя сотнями работ в выставочном формате и 40 тыс. файлов, что говорит о неудержимом любопытстве не спешащего в бездеятельную старость человека. Теодор обошел пешком многие километры огромного Лондона, и везде было на чем остановить профессиональное око его CANON 5D. К примеру, на Оксфорд-стрит внимание привлек седовласый старик, внешне напоминающий древнегреческого мыслителя, «мыслитель» что-то быстро писал шариковой ручкой – на фотографии готовый образ для кинематографа, не требующий грима и париков, разве что современную ручку отложить в сторону.
– Вообще Лондон очень суетной город. Здесь много чернокожих, индийцев… Но с протянутой рукой никто из них не стоит. В таком положении скорее увидишь белокожих европейцев. Бросается в глаза благоустроенность Англии, чувствуется, что ее не сильно зацепила Вторая мировая война – немцы в основном бомбили порты. Сегодня здесь сносится много старого жилья, вместо него возводится новое, современное, – рассказывает Теодор.
Выставку подобного масштаба организовать затратно, для простого пенсионера тем более. Но Руданс каким-то непостижимым образом выкручивается, даря горожанам возможность по-доброму удивиться отдаленному от них миру. Среди поразившего в Лондоне – праздник 8 Мая (2011) в парке у Имперского военного музея.
– Это было красиво и так душевно. Играла музыка, стояли белые палатки, за накрытыми столами в парке сидели ветераны войны – англичане и русские. Все – с боевыми наградами. С английской стороны это были военные моряки – участники конвойной охраны судов, доставлявших грузы в советские порты, – говорит Теодор, Лондон которого обязательно останется у вас в памяти и подтолкнет к тому, чтобы когда-нибудь навестить этот разноликий мегаполис. Фотоэтюды манят, на них собор Св. Петра, красавица Темза, Биг-Бен в огнях новогоднего салюта – старые часы отсчитывают первые минуты наступающего завтра. Не оставит равнодушным и «Диалог веков» в архитектуре, музыканты на площади Пикадилли. Или, к примеру, Парламент Великобритании, над которым так зрелищно сгустились пунцовые тучи. Отдельной строкой проходят фотосюжеты, богато украшенные городской иллюминацией. Великолепная подсветка Тауэра делает исторические стены сказочными, будто сложенными из переливающейся мозаики. А еще Лондон – это город влюбленных, и обниматься на его улицах совсем не зазорно. Или другая тема – лондонский бродяга удобно расположился вздремнуть на скамейке, ботинки – на случай, если кому-то захочется их присвоить, предусмотрительно упираются в бок.
СОХРАНЯЯ МГНОВЕНИЯ
Каждая работа Руданса может оказаться той самой ниточкой, за которую потяни – и размотается клубок любопытных обстоятельств, причем, бывает, «нити» так переплетены, что, к примеру, фотопортрет приоткроет не только судьбу того, кто на нем запечатлен, но и биографию самого фотографа. Остановившись у портрета пожилого лондонского гармониста, гармонь которого улыбается так же широко, как он сам, Теодор рассказывает, что этот уличный музыкант получил инструмент, пробитый в двух местах пулей, от своего отца – участника Первой мировой войны. На трофейной гармони выбита дата – 1914. Инструмент починили, и он стал служить источником уличного заработка, веселя проходящий люд. И дальше выясняется, что отец Теодора тоже хлебнул Первой мировой, ушел на фронт добровольцем, 15-летним мальчишкой, а вернулся больным человеком. Поэтому во Вторую мировую воевать не пришлось, но довелось стать отцом – Теодор родился в 1943-м. Непростой для рождения год.
– В школе я учился неважно. При этом мечтал стать художником. Даже изостудию посещал. Тут бы меня поддержать, да некому. У родителей – простых людей – работа, какие-то свои проблемы. Кого волновали мои мечты? В 7-м классе школьный друг сагитировал в фотокружок при Доме пионеров. Мать на радостях, что у сына появится достойное увлечение, подарила фотоаппарат «Смена-2». Но занятия в кружке не захватили, все сводилось к изучению устройства фотоаппарата «Зоркий». Помню, еду в трамвае и изучаю технику, по записям… – делится фактами своего детства Теодор.
После школы-семилетки он попал в геодезическую группу строившегося в это время Химзавода. Зарплата – 700 рублей старыми (70 руб.), не разгонишься. А тут узнал, что на предприятие в Черепово арматурщики требуются. Дернул туда. Взяли учеником, со временем присвоили разряд. Разряд есть, а денег по-прежнему нет. Подался в электрики, но не сразу, сначала отучился в ГПТУ-1, из которого вышел специалистом 5-го разряда. Устроился на ЗХВ, где и оттрубил 3 года. Заметив трудовое рвение и отсутствие тяги к спиртному, назначили бригадиром. Работа для заработка, фотография – для душевного отдыха.
– В 1959-м в Стропах проходил Латгальский праздник песни. Вот бы где снимать! Да я ничего этого тогда не понимал. Больше фотографировал природу, а не события. Можно сказать, лишился части золотого фонда… – сожалеет Руданс.
Даугавпилс к этому времени был исхожен им вдоль и поперек, душа просила романтики, а ум других зарплат. Уехал в Клайпеду, где поступил в школу матросов. Через 6 месяцев вышел в море на плавбазе, потом ходил на рыболовецком траулере. Ловили в основном сельдь и камбалу. О своей рыбной вахте на конвейере Теодор отзывается кратко, но емко: «Голову в сторону, тушку сгибаешь и в баночку». Но и море деньгами не забросало. В торговом флоте моряки хотя бы спекуляцией промышляли: там купят – тут продадут. По морям, по волнам ходил танкер-водолей, развозил промысловым судам пресную воду. На таких «водолеях» больше платили.
У Теодора был заграничный паспорт, и он списался со своего судна с целью устроиться на «водолей», который как раз в это время стоял в Клайпедском порту. Но не тут-то было – южные «водолеи» часто заходили в заграничные порты, а Теодор даже комсомольцем не был. Вежливо посоветовали подождать другого «водолея» – того, что по северным водам ходит. Но ждать 4 месяца Руданс не захотел – собрал нехитрый скарб, часть которого составляли черно-белые снимки, отражающие жизнь тружеников рыболовецкого флота, и, «насытившись» морской романтикой, «отчалил» восвояси – в Даугавпилс. К заводской жизни сердце уже не лежало. Стал работать художником-оформителем на городских предприятиях, которых нынче уже и след простыл. Вместе с тем пришло желание окончить среднюю школу. Как только цель была достигнута, поступил в Политехнический институт. Еще будучи студентом, устроился инженером-электриком в райисполком, где и проработал 16 лет, пока не подкосила болезнь. В результате через 6 месяцев – II группа инвалидности и увольнение по статье о нетрудоспособности. Но Теодор не сдался – подлечился и стал собирать вокруг себя единомышленников, увлеченных фотографией.
МЕСТА НЕ НАШЛОСЬ...
В 1980 году организовал фотостудию Ezerzeme. Собирались в ДК «Варпа», делали выставки. Теодора пригласили на работу в Даугавпилсский музей в качестве фотографа – фиксировал музейные экспонаты до реставрации и после, снимал открытие выставок, старые документы, городские события. Но и студия Ezerzeme требовала внимания. Чтобы получить почетное звание Народной фотостудии, следовало организовать две тематические выставки в год – одну о достижениях производства, вторую – художественную. Можно напомнить: в городе в то время работали – Клуб кинолюбителей, Народная фотостудия Latgale и фотостудия «Свет».
В 1987 году на выставке, проходившей в музее, было представлено 140 работ участников Ezerzeme. Прибывшая из Риги комиссия удивилась: почему эта фотостудия до сих пор не признана Народной? В этом же году (на основании результатов открытого конкурса) Ezerzeme заслужила право называться Народной, что явилось не только творческим достижением, но и денежно-материальным – ее руководитель стал получать зарплату в 120 рублей. Не довольствуясь фотосъемками в Даугавпилсе, Теодор стал ездить в Ригу, Вильнюс, где в 1991-м на площадях тысячные толпы кричали о независимости, извивались длинными хвостами очереди за «Атмодой»…
За 30 лет работы студии (1980–2010) у Руданса прошло множество персональных и совместных выставок не только в Латвии, но и в Италии, где его «Ностальгия» получила 2-ю премию, а также в Дании. Не забыть и персональную выставку в Норвегии, куда он ездил с художником Леонидом Баулиным. Поразила норвежская природа: фьорды, синева вод, невероятные сосны…
В 2013 году в Даугавпилсском музее состоялась очередная персональная выставка Руданса – ретроспективная, приуроченная к 70-летию автора. А вот созданной им фотостудией ныне руководит другой человек, студия перерегистрирована как Tautas fotostudija «Ezerzeme-F». Со слов Теодора, получилось так: с началом ремонта клуба «Варпа» студия стала искать другое место жительства. Вице-мэром в 2010-м была Р. Строде, обещавшая помочь. В надежде, что все образуется, Руданс перевез студийное добро к себе на квартиру и спокойно улетел к сыну в Лондон. А Строде в это время возвысилась до парламента – до «Эзерземе» ли стало? То, что для фотостудии не нашлось обещанного в ДК места, вернувшийся из Англии Теодор воспринял тяжело – снял с себя полномочия руководителя и организовал творческую группу Mowment. В 2010 году Mowment в фойе Думы предъявила свою первую фотовыставку. Потом были и другие. Сегодня Теодор грустит: у нынешней детворы нет особого интереса к фотографии.
В летние периоды он вел в немецком обществе Erfolg занятия фотошколы, но лето заканчивалось, и дети забывали о своем учителе. «Я писал на доске телефон, но никто так и не позвонил…» Может, все дело в фотоаппаратах? Теодор начинал со «Смены», тогда как современная поросль на мобильные телефоны снимает, фиксируя действительность на ходу. Какой уж тут ракурс, какая внимательность к проявлениям жизни...