Сгорел заживо ради семьи и родины5

Незадолго до этого Р. Ягудин написал предсмертное письмо:

 

«ДГИ! Будьте прокляты. У вас бога нет. Когда-нибудь вы покаятесь. Народ вас не простит. Неужели вам на этом свете места мало. Законы не для вас. Разделяете семьи. Неужели для вас нет управы? Латвия не для вас. Для всех всё, что богом создано. Да простит меня бог. Может я грубо сказал, поступил. Там разберёмся. Сын татарского народа Равиль» (орфография и пунктуация сохранены).

 

Оказавшийся случайным очевидцем происшедшего, горожанин Геннадий Гейкин и другие люди кинулись тушить горящего человека, была вызвана скорая помощь. Равиля Ягудина срочно увезли в ЦГБ, где он скончался через несколько часов.

 

Равиль вырос и постоянно жил в Даугавпилсе. С приходом 90-х он уехал в Татарстан, где и работал несколько лет. Семья осталась здесь. Когда он вернулся и обратился в даугавпилсское отделение ДГИ с просьбой о получении вида на жительство, ему в этом сначала отказали местные, а потом и рижские чиновники. Мотивация: «не определён статус жены». Р. Ягудин обратился за помощью в Русскую общину Латвии. Член совета этой организации Валентин Андреев отстаивал интересы Равиля в суде. Но безуспешно. Чиновники, ссылаясь на определённые инструкции, потребовали, чтобы Ягудин покинул Латвию по истечении срока гостевой визы. То есть ему нужно было уехать в Россию, снова получить разрешение на въезд – и так по кругу. Доведённый до отчаяния чиновничьим произволом, лишённый возможности жить со своей семьёй, Равиль выбрал для себя единственный, страшный способ протеста, пытаясь привлечь внимание общественности к произволу латвийских чиновников ДГИ.

 

Из дневника Равиля Ягудина. «Жил, дети родились, выросли здесь. Женат. В браке 35 лет. Уезжал. Два года жил в Татарстане, приезжал в гости. А сейчас решил вернуться насовсем. Но не тут-то было. Подал документы в Ригу. Пришёл отказ. Подпись г-на Шульца. Подал в суд Даугавпилса – рассмотрели. Отказ. Подал в Верховный – кассационную жалобу. 11.04. пришёл ответ: в Риге будет определён статус жены. После выходных пошёл продлить визу в департамент. Секретарь (блондиночка) посмотрела паспорт. Надо, говорит, приходить раньше, а на другой день то же самое.

 

Надеялся на Я. Матейса. Надеялся, выслушает, посоветует. Отец погиб за Латвию в 1944 году, под Ригой, в Бауске. Показал, что репрессирован. Он не посмотрел. Если жена гражданка, только в этом случае. А ведь есть закон (дающий право) на вид на жительство… Но уже два месяца жду ответа. Не прописан. Без работы. Неужели в знак протеста против несправедливости придётся жертвовать собой?»

 

После этой трагедии политическое движение «Равноправие» и Лига апатридов сделали официальное обращение к работникам ДГИ, в котором последние призывались не работать в своём учреждении, «пока законы, которыми они руководствуются, не будут приведены в соответствие с общепризнанными правовыми нормами». Под этим обращением поставили свои подписи многие даугавпилчане. Представители левых политических движений города предлагали во дворе дома, где покончил с собой Р. Ягудин, соорудить монумент, который стал бы вечным напоминанием о сотворённом беззаконии со стороны чиновников.

 

На снимках: похороны Равиля Ягудина и предсмертная записка.