 |
| Генерал Владимир Дмитриевич Вольховский являлся «ангелом-хранителем всей довольно многочисленной семьи декабристов, поступивших по высочайшему милосердию на Кавказ рядовыми». Мария Васильевна Вольховская, выйдя замуж по любви, только семь лет прожила в счастливом браке. После кончины супруга она оставалась безутешна, «обрезала свои великолепные косы и положила в гроб мужа. Надела старческий чепчик и 58 лет прожила безупречной вдовой» |
1837 год для генерала Владимира Дмитриевича Вольховского, шагнувшего на военное поприще из Царского лицея, где он обучался вместе с Пушкиным, Кюхельбекером и другими вошедшими в русскую историю личностями, был насыщен тяжелыми событиями, боевого генерала одним росчерком пера смели с карьерных высот, отправив служить в Динабургскую крепость.
Спартанскою душой, пленяя нас,
Воспитанный суровою Минервой,
Пускай опять Вольховский сядет первый,
Последним я, иль Брольо, иль Данзас... —
напишет Александр Сергеевич в первой редакции «19 октября» (1825), отдавая должное твердой воле и отличным успехам своего лицейского товарища. На эти дарования Владимира Дмитриевича Вольховского (1798–1841) в своих характеристиках указывали и преподаватели. В лицейский период Вольховский вместе с Пущиным, Дельвигом, Кюхельбекером и другими юными вольнодумцами принимал участие в «Священной артели» – ранней преддекабристской организации, членство в которой позволяло вести «беседы о предметах общественных, о зле существующего у нас порядка вещей и о возможности изменения, желаемого многими втайне». Это был прямой путь в ряды участников тайных обществ – Союза спасения, в котором Вольховский состоял с лета 1817 года, и Союза благоденствия, участником которого он также являлся.
В лицее все обзавелись прозвищами. Вольховского называли Sapientia (мудрость) за способность несколькими словами останавливать запальчивых друзей, когда «ни страх, ни убеждения не действовали». Другое его прозвище – «Суворочка», связывалось с тем, что при внешней хрупкости и невысоком росте Вольховский обладал волевым характером, а еще предпочитал спартанский образ жизни, напоминая этим Суворова.
«Ангел-хранитель»
Из Царскосельского лицея Вольховский первым выйдет с большой золотой медалью, после чего в чине прапорщика определится на службу в Гвардейский генштаб по квартирмейстерской части. 1820 год для него пройдет под знаком дипломатической миссии в Бухаре, через пять лет последует экспедиция в Хиву.
События на Сенатской площади 14 декабря 1825 года не обошли стороной и капитана Вольховского, его арестовывают, следуют допросы и перевод на Кавказ, как «прикосновенного» к Декабристскому восстанию. С сентября 1826-го Вольховский состоит при генерал-адъютанте И.Ф. Паскевиче, под началом которого он находился в персидской и турецкой кампаниях. По воспоминаниям, в сражениях Вольховский проявлял исключительную храбрость, так было при осаде крепостей Эривани, Карса, Эрзерума. В начале декабря 1827-го он был отправлен к персидскому шаху в Тегеран за 10-миллионной контрибуцией, которую доставляет 3 марта 1828 года в целости и сохранности. Наградой стало произведение в звание полковника. К этому моменту Вольховский был удостоен многочисленных орденов, ему пожалована золотая шпага с гравировкой «За храбрость». Вольховский замечательно проявил себя и в русско-турецкой войне (1828 – 1829). Однако ведя столь неспокойную жизнь, он не считал для себя возможным забывать о судьбе разжалованных декабристов. Занимающий высокий пост в действующей армии, Владимир Дмитриевич старался делать все от него зависящее, чтобы облегчить их участь. По замечанию современника, Вольховский был «ангелом-хранителем всей довольно многочисленной семьи декабристов, поступивших по высочайшему милосердию на Кавказ рядовыми».
В связи с польским восстанием 1830–1831 гг. Вольховский был откомандирован в 6-й пехотный корпус действующей армии, 13 февраля 1831 года он получил контузию на Гроховских полях под Варшавой и после лечения вновь был назначен обер-квартирмейстером Отдельного Кавказского корпуса.
А. Пушкину довелось встретиться со своим лицейским товарищем летом 1829 года.
Поэт увидел «запыленного с ног до головы, обросшего бородой, изнуренного заботами» Вольховского в полевом штабе Паскевича («Путешествие в Арзрум»).
Исследователи отмечают, что дружеские связи Пушкина и Вольховского не прерывались. В одном из писем поэт обращался к Вольховскому с просьбой оказать содействие молодому офицеру К.П. Забеле, направлявшемуся служить в Грузию. Пушкин посылал Вольховскому только что вышедшую «Историю Пугачева». «Мнение твое касательно моей книги во всех отношениях было бы мне драгоценно», – заключал Александр Сергеевич свое послание. Их последняя встреча связывается с петербуржской осенью 1834 года. Вольховский опять направлялся в Грузию… В этот период он состоял в должности начальника штаба Отдельного Кавказского корпуса при командире бароне Г.В. Розене.
Без вины виноватый
Войны войнами, но настигавший возраст призывал завести семью. 23 февраля 1834 года Вольховский женился в Ревеле (Таллин) на Марии Васильевне Малиновской (1809 –1899). В приданое невеста получила село Каменка (Стратилатовка) Изюмского уезда, находившееся в Харьковской губернии. Сообщая о свадьбе, Ольга Сергеевна Павлищева, родная сестра А.С. Пушкина, писала матери: «Малиновская делает прекрасную партию, она вполне ее заслуживает, эта новость меня обрадовала, родители в восторге, какое счастье видеть ее так хорошо устроенной». Радовался этой свадьбе и второй директор Царскосельского лицея (1816–1823) Е.А. Энгельгардт: «Доброе дело, брат Суворчик. Выбор твой хорош во всяком отношении, она роду-племени доброго, взросла в тишине, привыкла отказывать себе во всем, что может называться прихотью; она одарена талантами необыкновенными, и – лицейского поля ягодка! Что же тут еще прибавить?» (М. Малиновская являлась дочерью первого директора Императорского лицея – В. Ф. Малиновского).
В 1836 году у Вольховских родилась дочь Анна (в замужестве Носова), в 1840 году — сын Владимир.
Но над военной судьбой Владимира Дмитриевича вдруг сгустились тучи… Николай I, посетивший Кавказ в 1837 году, имел целью устроить ревизию всем высшим чинам Отдельного Кавказского корпуса, среди которых начальник штаба корпуса генерал-лейтенант В.Д. Вольховский был в числе первых. Последовал ряд громких отставок. Вольховский получил назначение в Динабургскую крепость с явным понижением в должности (в Динабурге Вольховский поступил на должность командира 1-й бригады 3-й пехотной дивизии). Что послужило тому причиной, сказать сложно. Среди выдвигаемых версий – донос, покровительство Вольховского и командира корпуса генерала-адъютанта Г.В. Розина сосланным декабристам. Но чаще всего указывают на иные сопутствующие опале обстоятельства: коляска Императора опрокинулась на Верийском спуске при выезде из Тифлиса, что привело Николая I в неописуемую ярость. «Двадцать лет продолжал я служить, пользуясь милостивым одобрением всех начальников своих, и даже имел счастие неоднократно удостоиться Высочайшего внимания и благоволения, но 1837 год был пределом моего благополучия. Между тем строго в совести моей, рассматривая поведение свое, нахожу себя, может быть, еще более несчастным, нежели виновным…» – напишет опальный генерал, комментируя произошедшее.
Семь лет счастья
Этот злополучный год связывался также с тяжело перенесенной кончиной Пушкина, о чем Вольховскому сообщили его товарищи по лицею М.А. Корф и М.Л. Яковлев. Но и самому Владимиру Дмитриевичу жить оставалось недолго. В 1838 году его здоровье опасно пошатнулось, что побудило отправиться на лечение в Пятигорск.
16 февраля 1839 года В.Д. Вольховский подал в отставку и вместе с семьей поселился в имении жены – в селе Каменка. Выйдя замуж по любви, Мария Васильевна только семь лет прожила в счастливом браке. После кончины супруга она оставалась безутешна, «обрезала свои великолепные косы и положила в гроб мужа. Надела старческий чепчик и 58 лет прожила безупречной вдовой». Племянники Марии Васильевны характеризовали ее так: «Это была чудная личность, всеми глубоко уважаемая, кто ее знал. Великолепно образованная, умная, сердечная. Как свет ни зол, но об этой святой женщине никогда никто не мог ничего сказать...».
Один из кавказских сослуживцев В.Д. Вольховского признавал, что его бывший начальник, «даровитый к гражданскому долгу, мой горячий защитник, в немилости доживал последние часы своей жизни…»
«Он скучает и… хочет… вступить опять в государственную службу, – написал Е.А. Энгельгард бывшему лицеисту Федору Матюшкину. – Жаль Суворчика, он был полезный человек государству…»