Школа дуркования47

Школа дуркования
В середине семидесятых годов мою хорошую знакомую отчислили из Одесского университета. Дело было так. Перед началом летних каникул в группу пришел декан: студентам оставалась последняя формальность – написать заявления с просьбой отправить «меня такого-то» в колхоз на уборку урожая.

 

Напомню, что словосочетание «добровольно-принудительный» не вызывало вопросов;  понятно, что лекция о международном положении дело добровольное, но ...попробуй  домой смыться! Военные летчики конца шестидесятых просились помогать братскому вьетнамскому народу в борьбе против американской агрессии - комплект заявлений сохранялся в сейфе, а проявление несознательности означало конец карьеры. В жизни чуть не всякого советского человека хватало ситуаций, когда недопонимание собственной «добровольности» ломало дальнейшую судьбу.  

 

Итак, студенты привычно про себя выругались, потом так же привычно написали заявления с просьбой отправить их в колхоз, сложили в стопку перед начальством и с облегчением разбежались.  Не хватало только одного заявления.

 

- Вы отказываетесь ехать на картошку? - нехорошим голосом поинтересовался декан.

 

Студентка Таня объяснила, что на картошку ехать не отказывается, но просить об этом не будет. Тем более – в письменной форме.  Заодно напомнила декану, что их группа – будущие юристы:

 

- Ну вы же сами на лекции учили нас, что...

 

- ...То есть: вы отказываетесь ехать в колхоз? - перебил ее декан.

 

-  Не отказываюсь! Если это приказ  –  поеду. Но сама проситься не буду.

 

- Ясно. Значит отказываетесь.

 

Будущего юриста отчислили из университета за отказ помогать колхозу в уборке урожая.  Форма отказа попахивала  издевкой над руководством и ложилась клеймом на дальнейшую биографию:  высшее образование и желанная профессия были для Тани навсегда закрыты.

 

А через десять лет случилась Перестройка.  Это событие свалилось, как снег на голову и изменило многие безнадежные ситуации:  кого-то выпустили из пермского лагеря, кому-то закрыли дело,  а Таню восстановили в университете и она реализовала мечту своей жизни – стала адвокатом.

 

Типичная история для общества, где понятия выше закона.  А то, что ее участники – юристы, подчеркивает обыденность ситуации:  будущие служители закона учились правильно понимать профессию - исполнять волю начальства автоматически, не задумываясь о правовых мелочах.  

 

Но меня интересует другая мораль этой истории.  Вспомните диалог с деканом:  взаимное дуркование было нормальным языком общения между народом и властью любого уровня.  Это дуркование происходило на условиях взаимной неписанной договоренности;  обе стороны понимали, что  дуркование и есть дуркование,  но  ... не дай боже выдать себя лицом или словами – именно так попадали в список «инакомыслящих».

 

***

 

После многолетнего забвения и упадка школу отечественного дуркования удалось возродить и даже поднять на новый уровень.  Так, известная группа придворных байкеров собралась покорить Европу в честь Великой Победы. Поляки, естественно, не захотели видеть у себя банду моторизованных штурмовиков и объяснили это тревогой за порядок и безопасность.

 

А дальше самое интересное – реакция российского МИДа.  Оказывается, отказ Польши впустить к себе байкеров, это...Нет, уж позвольте выделить капслоком.  Итак, отказ Польши впустить байкеров...

 

...ЭТО ГЛУМЛЕНИЕ НАД ПАМЯТЬЮ ПОГИБШИХ В ВОЙНЕ.

 

Ну – как?! Согласитесь:  настоящий дурковательный деликатес. Одна беда – только для внутреннего потребления. 

 

***

 

А вот настоящая жемчужина из коллекции дуркований. Сначала – преамбула.

 

Помните, как это все начиналось – на всех каналах по единой отмашке.  Только оправишься от сожженных гейских сердец, а на тебя – радиоактивный пепел. Помните распятого мальчика и европейских мужчин, которым запрещено писать стоя? А ребенка Ирины Бергсет – помните? Которого одевали в костюм Президента, и норвежские геи становились в очередь на изнасилование. 

 

А еще вспомним растерянные лица мировых лидеров:  такой пропагандистской атаки Европа не знала и в геббельсовские времена – лупили грязью на всех языках, а любая попытка защитить  собственных граждан от подстрекательского вранья встречала бандерложье улюлюканье как из России, так и от местных агентов «русского мира»:  аааа, так вот она, господа – ваша свобода слова!

 

Внезапный и немотивированный пропагандистский наезд напоминал притворную истерику «психического» уголовника;  собственный народ ревел от восторга, запад пребывал в шоке – видимо это и было частью Гениального Плана.

 

А теперь – приготовьтесь.  Именно в те самые дни я включил однажды российский телеканал, и – очень  вОвремя:  кто-то, называющий себя журналистом,  делился с народом собственной гражданской болью. Позвольте еще раз воспользоваться капслоком – оно того стоит:

 

- КАК ИЗВЕСТНО, НАША СТРАНА ПОДВЕРГЛАСЬ НЕБЫВАЛОЙ ПО НАПОРУ ПРОПАГАНДИСТСКОЙ АТАКЕ СО СТОРОНЫ ЗАПАДА.

 

...Я же говорил – жемчужина.

 

***

 

Опыт национального дуркования пригодился в российских ток-шоу. Заговорил, к примеру, вражина-либераст о российском правосудии, а ведущий ему:

 

- А почему вы не говорите об узниках Гуантанамо?

 

Враг, естественно,  растерян:

 

- Но мы же говорим сейчас о России...

 

- А узники Гуантанамо вас, значит, не волнуют?

 

Народ в студии аплодирует: а во как срезал! - народу нравится, народ понимает.  Вот, к примеру, диалог от моих «граненковских» комментаторов:

 

- «Посмотрите фильм  "Фонтан" 1988-го года и будет ясна жизнеспособность строя, когда "вот раньше...

- За Балтимор волнуетесь? Говорят опять чернь взбунтовалась?»

 

Для родного дуркователя – нормальная логика:  зато в Америке негров бьют.

 

***


Расползаясь по зарубежным просторам «русского мира», бацилла дуркования все более обретает навязчивый черно-желтый окрас. 

 

Прочитал на местном даугавпилсском портале:  в преддверии юбилея Победы где-то  массово раздают горожанам черно-желтые ленточки. В подобной заметке главное – комментарии.  Хоп – и уже завелись. Ругаются комментаторы по поводу «священного» символа:  кто-то очередной раз втирает про освобождение, а кто-то  - про оккупацию...

 

А ведь ситуация – как в диалоге с деканом:  за скобками митингового дуркования обе стороны прекрасно понимают главное. Что ношение ленточки в наших условиях (в наших, в наших!) – это не столько память и уважение, сколько знак верности соседнему режиму;  что именно этим знаком «русский мир» метит своих людей на отжатых и на «перспективных» территориях.

 

...Уже не один год хожу я мимо чужого припаркованного автомобиля с латвийскими номерами, с выцветшей полосатой ленточкой на антенне и с российским флажком(?!!) за лобовым стеклом. И, да простят меня местные господа дуркователи – как «служебные», так и «наивные» - но этот демонстративный «патриотический» бутерброд  ассоциируется у меня не с памятью о павших и не с уважением к бывшим воинам, а с вежливыми человечками, с «офицерами-отпускниками», с  уголовными рожами террористов Донбасса, а еще с...

 

...Да что тут договаривать – всё вы прекрасно знаете и понимаете. Если без дуркования.