Игорь Плич: «Мне хочется что-то сделать для родной Латгалии!»3

Поговорить с ним в день семинара нам не удалось, а телефонного разговора для общения с этим уникальным человеком было слишком мало, поэтому мы и отправились к нему в гости в Прейли, где на бульваре Райниса 20 лет назад он приобрел самое старое городское здание, ранее принадлежавшее графам Борхам, не только приобрел, но и восстановил, и создал в нем гостевой дом и музей. Два часа разговора пролетели как один миг, говорили обо всем: о жизни, о политике, о фотографии…

– Сколько лет вы уже фотографией занимаетесь?

– 55 лет я занимаюсь фотографией профессионально, а начал фотографировать в школе. Я в четвертом классе уже соседке похороны фотографировал. В школе у нас был кружок фотографии, был фотоаппарат, там я и стал фотографией увлекаться. Тогда же стал в конкурсах участвовать, первые награды получал.

– Чем вас привлекло искусство фотографии?

– Нет, это не искусство. Вначале фотография – это было ремесло. Сразу хлебная вражда пошла между фотографами и художниками. Только позже фотография стала искусством. Искусство – это иллюзия, которая зависит от времени, от моды. А фотография – это истина, отображающая историю. Мы спорим, спорим, а на фотографию посмотришь, и все становится понятно! Спорить не о чем!

– Что подтолкнуло вас начать писать книгу о латгальских фотографах?

– Каждый год в декабре в Виесите фотографы, музейные работники, историки Латвии собираются на чтения, посвященные основоположнику латвийской фотографии Мартину Буслеру. Каждый презентует что-то новое об истории фотографии. И вот шесть лет назад один рижский преподаватель высказался о том, что история латвийской фотографии – это белое пятно. Меня это так зацепило, что с тех пор я и стал заниматься историей латгальской фотографии. Это был старт! Сейчас в моем списке более 200 имен, но информации о них очень мало!

Но если я этого не сделаю, то никто не сделает. Такая сентиментальная вещь, как история, к сожалению, сегодня мало кого интересует.

– Как работа над энциклопедией продвигается?

– Сбор информации идет очень трудно. Люди пишут из России, Америки, Израиля, а в Даугавпилсе очень трудно получить информацию. 25 процентов фотографов Латгалии жили в Даугавпилсе, но проблема в том, что Даугавпилс был в составе Витебской губернии, поэтому все документы находятся в архиве Беларуси, в Минске. Архив требует 300 долларов за одного фотографа, а в моем списке их около 50, а ведь есть те фотографы, которых я не знаю. Получается огромная сумма, поэтому я и пытаюсь найти дипломатические пути: во вторник еду в Министерство иностранных дел, может быть, они помогут решить эту проблему. Даже хотел письмо президенту Беларуси Лукашенко писать (улыбается): если мы единый народ, вместе жили, как он в каком-то выступлении говорил, почему с меня архив такие деньги требует?

– А кроме энциклопедии, вы еще над чем работаете?

– В Прейли, в доме географа Алберта Лосанса, уроженца Латгалии, я нашел тетрадь его же рукописей 1953 года, это год смерти Сталина, и он описывает, как он путешествовал в Аглону, а это были времена атеизма, поэтому ездить в Аглону было запрещено, и множество другой информации. В книге будет его биография, информация о нем и его записки. Это же история, и я хочу, чтобы она не пропала! Я книгу издам, по всем латгальским библиотекам раздам, и это останется.

– А сами фотографией занимаетесь сегодня?

– Я сейчас немного занят. Почести меня не интересуют. Я организовал множество конкурсов, пленэры, выставки, издал несколько фотоальбомов о Латгалии. А оказывается, Латгалии это не надо (говорит он с горечью). Не один я, конечно, я там сто фотографов приобщил. Проходят Дни Латгалии, то в Риге, то в Брюсселе, а ни одной книги моей там не было. Тогда начинаешь думать, зачем я всем этим занимаюсь?

– Но все-таки фотоаппарат же хочется в руки взять?

– Конечно, когда приходит, как это называется по-научному, муза (улыбается), тогда я все бросаю и лечу! Должны совпасть и природа, и твое внутреннее состояние. А без внутреннего желания ничего не получается!

Заходит разговор и о политических событиях. Участник баррикад, он тогда не побоялся рисковать жизнью ради независимости Латвии, сейчас он искренне переживает о том, что происходит в нашей стране. Озабочен он и проблемой неграждан в Латвии, разве люди виноваты в том, что в советское время вынуждены были приехать сюда? Тем более, что у нас в Латгалии всегда жили люди разных национальностей. Про себя он говорит: «Я интернациалист!» А разве другого можно ожидать от латгальского паренька, воспитанного русской бабушкой, на столе у которого на латышском языке лежит книга глубочайшей еврейском мудрости.

Когда Папа Римский приезжал в Аглону, говорит Игорь, он сказал две вещи, которые мне запомнились навсегда. Первое, что всем христианам нужно держаться вместе. Второе, что расколотое государство долго стоять не может.

Он считает, что нельзя учиться на своих ошибках, учиться надо на хороших примерах, а об ошибках надо знать.

Вспоминаем о событиях января 1991 года.

– Скажите, а почему вы тогда поехали на баррикады? Было ли вам страшно там?

– Страшно не было, немножко стремно было.

– А это что значит?

– Необычно было, но не страшно. Я был там в те ночи, когда перестрелки были, и я видел, как седые мужчины плакали, дожидаясь свободы, независимости. А сегодня многие разочарованы тем, что происходит в нашей стране. Когда мы туда ехали, говорит он, были списки участников баррикад по группам, а сегодня эти списки куда-то пропали. Почему? И медали участника не все получили, а надо было или всем дать награды, или никому! Это было бы справедливо! Некоторые участники баррикад уже умерли, но пусть их дети и внуки знают, о том, что их отцы и деды участвовали в баррикадах!

– В 2010 году вы организовали общество латгальских фотографов. На семинаре в Даугавпилсе высказали, что сегодня это общество практически не существует. Почему?

– Наверное, это моя вина. Я его создавал с одной целью – объединить фотографов Латгалии, поднять престиж латгальских фотографов. Но у меня не нашлось единомышленников. Никто не хочет заниматься организаторской работой. Здесь и конфликт поколений, наверное. А мне хочется что-то сделать для родной Латгалии!

Сейчас главное энциклопедию издать. Не знаю, где деньги возьму, какой тираж будет. Поеду в Ригу, в министерство, но надежда малая. Нет, не помогут, буду деньги искать, чтобы дело до конца довести.

Дальше Игорь ведет нас в свой музей. Историю каждой вещи здесь он помнит и рассказывает с любовью, ярко, эмоционально.

Игорь Плич и живет так, ярко и эмоционально. «Характер у меня был беспокойный!» – говорит он о себе. Не может он быть удобным, не может быть равнодушным, потому что видит и понимает, что наша жизнь еще далека от идеала, но, наверное, таким и должен быть настоящий патриот своей страны, который душой болеет за свою Родину.