До 1917 года приграничная Карсава звалась Корсовкой. Ныне ее площадь и до четырех километров недотягивает. До границы с Россией ехать не устанешь – близко. Самой многолюдной Карсава была с 1950 по 1967 год, когда на ее территории проживало 3600 человек. В последние годы население сократилось до двух тысяч с небольшим – народ продолжает таять, и причины тому известны. Русская школа категорично закрыта, сначала-то объединили две школы – латышскую и русскую, а теперь и одна не шибко полнится. Но и в миниатюрной Карсаве свои светочи имеются, иначе как жить?
С одним из них – краеведом Николаем Ивановичем Никулиным – я заранее договорилась о встрече у местного Дома культуры, который Никулин назовет хорошим подарком от советской власти. ДК с белыми колоннами на фоне приземистого городка и сегодня выглядит монументально, не изменяя статусу культурного центра Карсавы.
ПРО ФРАНЦУЗОВ И УЛЬМАНИСА
Тяжелейшим испытанием стало нашествие французской армии (1812), от которого Корсовка долго не могла оправиться. «Мне известно, как французы вели себя в здешних местах, знаю места, где похоронены русские солдаты, павшие в сражениях. Сегодня они заброшены и никого не интересуют, на многих уже другие могилы. В 2013 году я посылал запрос в библиотеку г. Острова – до каких рубежей по направлению к Петербургу дошли французы. Прислали подробный ответ. Но сейчас в печати появляются утверждения, что в наших местах французов вообще не было! Так, одна образованная дама утверждает, что и урона никакого они не нанесли, это же, мол, культурные люди. Но ведь это неправда!» – возмущается краевед. Далее я узнаю, что статус посада с правом проведения ярмарок Карсава получила в 1825 году, а статус города – в 1928-м. Площадь у костела, отвечая своему назначению, ранее называлась Базарной, что типично для латгальских городов. «В 1934 году К. Ульманис с обзором объезжал Латгалию и заехал к нам, в Лудзенский тогда уезд. Ждали его с надеждой, что жизнь изменится к лучшему. Речь Ульманиса была сдержанной, ничего лишнего не обещал. В Абренском уезде президента встречали ковром из полевых цветов. Ульманис говорил на русском. Главное, что интересовало людей, как будут обстоять дела со сбытом продукции, край специализировался на льне, сливочном масле», – рассказывает Никулин.
С карсавским краеведом можно говорить бесконечно, однако в рамках одной статьи пора перейти и к другой, не менее значимой личности – к архимандриту о. Виктору, со слов которого завязалось наше повествование.
ИСЦЕЛЯЮЩИЙ ЛЮБОВЬЮ
Но прежде отметим, что Карсавскую православную общину основали (1911) латышский миссионер П. Лиепиньш и местный адвокат Г. Тимьянис. К приходу приписали православных из Мердзенской, Карсавской и Гавровской волостей общей численностью до 1500 человек. В школе Карсавской общины был организован временный храм. Тем временем по всей России собирались средства для строительства домов церковнослужителей. Собрали 25 000 рублей, 15 000 рублей отпустила казна. В 1917–1918 гг. священник Карсавского прихода А. Вицкопс передал свой дом для нужд церкви и освятил его в честь Св. Ефросинии Полоцкой. В 1932–1938 гг. священник Д. Захаров позаботился о том, чтобы храм обшили досками, была перестроена колокольня и купол. На 1 января 1938 года приход в Карсаве насчитывал 1705 прихожан.
Сегодня храм Св. Ефросинии Полоцкой предстает деревянным строением с куполами, искусно крытыми осиновым лемехом. С течением времени менялись его настоятели. Лепинь, Навысоцкий, Вицкопс, Воркуль, Захаров, Трубецкой, Шершнев, Паньков, Шведов, Дорошенко… До недавнего времени здесь настоятельствовал архимандрит Виктор (Мамонтов), человек необычайной духовности. Знавшие его утверждали, что от батюшки исходит свет любви ко всем, искавшим встречи с ним. «Монашеский путь для меня – это жизнь не по горизонтали, а по вертикали: полная устремленность к Богу, никакого рассеяния. Наибольшую радость приносит общение с хорошими людьми. Более всего ценю в человеке доброту и искренность», – писал о. Виктор в своей краткой биографии. Обратимся же к ней. Мамонтов родился в 1938 году в селе Новый Ямполь Зейского района Амурской области. Его отец Авраам Никитич был директором школы в Приморье, но эта жизнь закончилась трагически – Авраам Никитич был репрессирован, скончался в лагере. Из девяти детей семьи выживут пятеро, среди них – будущий о. Виктор.
Цепляясь за жизнь, он поступит в Южно-Сахалинский пединститут (1955–1960), после окончания которого станет работать учителем, позднее директорствовать в сельской школе. Желая достичь большего, окончит аспирантуру МГПИ. Последуют защита диссертации (1965), получение степени кандидата филологических наук. Имея ученое звание доцента, несколько лет будущий церковнослужитель будет преподавать в МГПИ русскую литературу. Однако при всем уважении к здешней профессуре, а также к чтимым именам Ф. Достоевского, М. Волошина, Н. Бердяева, В. Соловьева доцент престижного московского вуза все больше утверждается в мысли посвятить себя пастырству, к чему невольно подтолкнет родная сестра Марины Цветаевой Анастасия. О том, как это было, рассказала Алла Ивановна Михайлова, служащая храму в Карсаве на протяжении 29 лет. «Дело в том, что, как объяснял о. Виктор, он долгое время оставался некрещеным, хоть и посещал храм. Когда об этом узнала Анастасия Ивановна Цветаева, стала его укорять, что так нельзя – надо обязательно принять крещение (с Цветаевой о. Виктор познакомился в крымском Коктебеле). Своей рукой Анастасия Ивановна написала в тетрадочке утренние молитвы, чтобы он их читал. Почерк у нее был неразборчив, и она писала печатными буквами. Эту тетрадочку батюшка мне показывал… То, что о. Виктор ее крестник, как многие стараются представить, утверждать не могу, но то, что А. Цветаева посодействовала его крещению, – факт», – говорила Алла Ивановна.
ТАЙНА ПРИСУТСТВИЯ
В Риге о. Виктор служил в храме Св. князя Александра Невского, заочно учился в Московской духовной семинарии, потом недолго служил в Тукумском храме, откуда и был переведен в Карсаву (1982). Переводы, по словам Аллы Ивановны, связывались с доносами «добрых людей» – не нравилось, что послушать о. Виктора активно потянулась молодежь. По сути, о. Виктора в Карсаве спрятали. «Но светильник будет светить везде. К нашему батюшке съезжались из разных стран – он человек с сердцем, распахнутым для всех, исцеляющий любовью, – замечает она. – В 1985 году о. Виктор был благословлен на большой труд – обновление внутренних помещений храма. И как же все замечательно получилось! Храм освободился от масляной краски, под ней предстало дерево, алтарь отнесли от стены, заменили аналой, опустили солею. А какой свечной ящик у нас – с художественной резьбой! Его Владимир Ткаченко делал. Колонны деревянные – подарок москвичей-архитекторов. Иконостас тоже ставили москвичи во главе с иконописцем и резчиком по дереву Кручининым. Чудесные подсвечники и все кованые детали интерьера – заслуга кузнецов из Пскова. Все это знак безграничного уважения к о. Виктору», – поясняла Алла Ивановна.
10 сентября о. Виктору исполнилось 76 лет. Сегодня с ним уже не поговоришь, не спросишь… Старец уединился, ушел в затвор, и говорят, ни с кем не общается. Возможно, считает, что уже все сказал этому миру. Но мысли архимандрита, созвучные с его сегодняшним днем, пульсируют в книге «Таинство жизни»: «Человек приходит в этот мир как тайна. Ты видишь его, как пришельца откуда-то, и он молчит, еще несет в себе сокрытую полноту. Так и старчество – через опыт жизни прошедшее, оно тоже как бы смиряется, умолкает и входит в состояние созерцания. Это тайна присутствия, ничего выше этого нет…»
P. S. С 2011 года приход храма Св. Преподобной Ефросинии Полоцкой окормляет иерей о. Алексий (Виноградов), которому предстоит пройти свой путь на ниве высокого служения.