Времена Ульманиса – один из самых спорных периодов в истории страны, когда была приостановлена деятельность Сейма, Конституции, распущены местные самоуправления. В результате переворота ликвидировано 109 политических партий (политическая раздробленность выглядела феноменальной – при отсутствии процентного порога в парламенте имелись партии даже с двумя депутатами); 29 профсоюзов, 179 общественных организаций, как правого, так и левого толка, и 31 газета. В профилактических целях аресту подверглась треть депутатов бывшего Сейма, однако подавляющую часть арестантов вскоре выпустили. Воцарилась вертикаль власти, когда всех чиновников назначали. Причин, по которым Карлис Ульманис решился на переворот, было достаточно – парламент увяз в партийных склоках, коалиционное правительство то и дело менялось и было неспособно принимать решения. Многие выступали за конституционную реформу, которая должна была расширить полномочия президента.
ПУТЬ ДО ПРИКАЗА
Разве можно было представить, что крестьянский сын, родившийся (4 сентября 1877 года) пусть и на зажиточном хуторе Курляндской губернии, однажды провозгласит себя президентом страны?!
Будущий «отец нации» в политику вовлекся не сразу. Как говорится, поначалу ничего не предвещало… Окончил курсы молочного хозяйства, а в 1902-м сам организовал такие курсы в родном уезде, а потом и в Риге, после чего махнул учиться в Швейцарию. Недоучившись в техникуме, вернулся в Латвию, но впереди уже маячил Лейпциг с Сельхозинститутом, куда Ульманис поступил в 1903-м, а в 1904-м, опять недоучившись, вернулся «проповедовать» теорию молочного хозяйства на родине. Разъезжал по губернии с лекциями от общества сельского хознадзора, которое сам же и основал. В ноябре 1905 года за публикацию в журнале Lauksaimnieks антироссийской статьи Ульманис был арестован, но вскоре его выпустили из тюрьмы. Пока продолжалось расследование, «выпускник» эмигрировал в Германию (1906), но в 1907-м опять вернулся на родину. И опять ненадолго.
Одолжив деньги на поездку в США у Каугурского с/х общества (ссуда давалась под обещание издать книгу о сливках и твороге), Ульманис вновь исчезает с родных горизонтов. В США работает на молочной ферме в Омахе (Небраска), потом поступает в здешнюю с/х школу. И вновь вираж – зимой 1908 года непоседливый студент уже на курсах сельского хозяйства в Линкольнском индустриальном колледже, в мае 1909 года ему вручается диплом помощника агронома. Далее Ульманис становится управляющим молочного хозяйства в Линкольне, а в 1911 году покупает свой молочный завод в Техасе, для чего одалживает 1500 долларов, но через пару лет предприятие обанкротилось.
Воспользовавшись амнистией, банкрот возвращается в Латвию, возвращение походит на бегство от долгов. В 1913 году Ульманис – агрономом в Балтийском с/х обществе, а в дальнейшем редактор (1914–1916) журнала Zeme. Повидавший иные дали, он пишет книги о сельском хозяйстве, в прессе печатаются его статьи, что прибавляет популярности. После Февральской революции К. Ульманис – заместитель комиссара Временного правительства в Лифляндской губернии, один из лидеров Латышского Крестьянского союза. В ноябре 1918-го участвует в создании Народного совета Латвии и провозглашении независимости страны, теперь недалеко до кресла первого премьер-министра Временного правительства ЛР – поста, который он будет занимать 4 раза. Побывает и военным министром, и министром иностранных дел, и министром сельского хозяйства.
11 апреля 1936 года К. Ульманис назначает себя пожизненным президентом Латвии. Портрет вождя и отца нации красуется на бумажных деньгах, почтовых марках, сияет во всех присутственных местах. Ульманис умел нравиться людям и убеждать в своих планах, что, конечно, пригодилось в его политической деятельности. Напомним, что переворот в Латвии имел свои особенности – не пролилась кровь, авторитарный режим вводился сразу без всякого переходного периода. Один из организаторов переворота, глава службы информации организации айзсаргов Берзиньш, ту историческую ночь в здании Министерства иностранных дел описывал так. «Вокруг темно и тихо. Светильники закрыты плотной бумагой, и только на белые диски телефонных аппаратов падает яркий свет. В 11часов должно состояться подписание распоряжения о введении военного положения. У стола сидит министр внутренних дел В. Гулбис и пишет черновик распоряжения. Обратная сторона бланков телеграмм Leta, на которых химическим карандашом написано: "Учитывая, что в стране могут возникнуть внутренние беспорядки, угрожающие безопасности жителей государства, настоящим провозглашается военное положение во всей Латвии сроком на 6 месяцев". Рядом в небольшой отдельной комнате сидит машинистка бюро Крестьянского союза барышня Валберга, под ее тренированными пальцами стучит клавиатура печатной машинки.
Когда документ готов, его берет президент К. Ульманис. Перо окунается в простую бутылочку с чернилами здесь же, на обеденном столе, несколько смелых, волевых и ответственных движений руки – и важный приказ отдан! Приказ о введении военного положения поступает к начальнику Рижского гарнизона К. Беркису. Рижский 6-й пехотный полк получает его приказ начать движение. Из своих казарм в Латгальском предместье к половине первого ночи полк должен занять и принять под охрану здания правительства. Министерство иностранных дел сейчас является нервом всех событий.
Сюда прибывают офицеры связи из всех войсковых частей, отсюда спешат посыльные с мест событий, подъезжают айзсарги на мотоциклах, которые доставляют приказы и распоряжения».
«МОЙ ПРИВЕТ ВСЕМ...»
17 июня 1940 года, после вступления в Латвию советских войск, президент выступит по радио с курьезным обращением: «Оставайтесь на своих местах, а я остаюсь на своем». Вскоре он уйдет в отставку и попросит советское правительство о назначении пенсии и выезде в Швейцарию, вместо чего будет депортирован в Ставрополь, потом в Красноводск. 17 октября 1991 года «Известия» сообщат о пересмотре ряда дел советского периода за отсутствием состава преступления в действиях фигурантов, в числе других было пересмотрено и дело К. Ульманиса. 22 июля 2003 года К. Ульманису установят памятник в Риге. В это же время обнародуются данные социологического опроса SKDS, согласно которым самым выдающимся латышом в истории государства был назван Ульманис. Во времена Ульманиса государственное хозяйство рвануло вперед – в Латвии изготавливали телефоны, радио- и фотоаппараты, строили грузовые автомобили и самолеты.
На селе появились кооперативы, что явилось поддержкой для крестьян, имевших небольшие хозяйства. Так случилось, что приход к власти диктатора совпал с концом мирового экономического кризиса 1929–1932 гг. Великие державы, готовясь к войне, создавали запасы продовольствия. Латвийское масло и бекон вновь оказались в цене. Основой экономической политики Ульманиса стал государственный капитализм. Создавались государственные акционерные общества, а частные предприятия выкупались. Другим направлением было строительство национального государства с ущемлением прав нацменьшинств, они оказались отодвинутыми от власти, перемещенными в положение наблюдателей. Лозунг «Латвия – латышам» приобрел новую силу, воплощаясь в ходе преобразований хозяйственной и культурной жизни. Капиталистам-инородцам навязывали такие налоги, что они вынуждены были закрывать дело. Правда, процветала коррупция – взятка позволяла обойти проблемы.
В русских кругах национализм Ульманиса поначалу недооценивался. Так, бывший депутат Сейма Трофимов восторгался: «Избран новый путь, путь истинного народовластия, служению государству и всему народу. Русское население сочувственно встретило переворот, и потому, что в скорбной истории своего народа, переживающего национальную и государственную трагедию, было много вины на вождях социализма и псевдодемократии, и потому, что русские, являясь коренным и оседлым населением Латвии, как и латыши, боялись за судьбу государства, за свой хутор, за свой дом». Но вскоре иллюзии у части русского населения, придерживающегося патриархального уклада и полагавшего, что только при помощи сильной руки в стране можно навести порядок и покончить с коррупцией, рассеялись.
Вступили в силу дополнения к Правилам о госязыке, новым стало положение о том, что на открытых собраниях или публичных представлениях иностранные языки (к их числу относились все языки за исключением латышского) могли использоваться лишь с разрешения министра внутренних дел. 5 января 1935 г. Ульманис подписал Закон «О госязыке», в котором оговаривалась обязательность использования госязыка во всех частных институтах публично-правового характера. Вместе с тем в органах тех самоуправлений, где к одному национальному меньшинству принадлежало не менее 50% населения, с разрешения министра внутренних дел допускалось использование немецкого или русского языка в общении с жителями. Закон «О народном образовании» от 12 июля 1934 года взял курс на сворачивание образования на языках меньшинств.
Демагогический характер новой политики в отношении меньшинств прослеживался в речи К. Ульманиса, произнесенной им в Даугавпилсе 17 августа 1934 года. В начале выступления президент приветствовал собравшихся на русском: «Мой привет всем тем, кто еще не успел научиться латышскому языку». Далее Ульманис еще несколько раз переходил на русский язык, в частности, когда поставил под сомнение работу школ меньшинств по воспитанию лояльных граждан. Вождем отмечалось, что в Латгалии, особенно в Даугавпилсе, где 3/5 латыши и 2/5 меньшинства (поляки, русские, евреи), чаще всего имело место взаимное непонимание.
«Настала пора научиться нам жить вместе. Недостаточно того, что меньшинства на словах заявляют, что они будут любить страну и больше интересоваться своей работой на пользу страны. Но эта любовь должна быть их убеждением, и этой любовью меньшинства должны руководствоваться. Мы не возражаем против того, что меньшинства сохраняют свой материнский язык, что они не отказываются от своих обычаев. Но мы требуем, чтобы они ставили Латвию, гражданами которой они являются, на первое место. Мы требуем, чтобы они работали в духе этого государства согласно законам страны». Мысли свежие и для сегодняшнего времени, что и говорить…
Фото предоставлено Даугавпилсским
краеведческим и художественным музеем