«Призраки» Мариса Грунскиса

«Призраки» Мариса Грунскиса
В настоящее время в Латвийском музее фотографии в Риге проходит персональная выставка «Призраки», на которой представлено 27 фоторабот даугавпилчанина Мариса Грунскиса. Еще около 30 одновременно транслируются в слайд-шоу и относятся к исследованиям искусственно созданных подземных и наземных объектов диггерами, к коим причисляет себя и Грунскис, больше известный в городе как специалист Центра культуры и информации Даугавпилсской крепости.

В начале нашей беседы обращаю внимание на то, что Марис бойко говорит по-русски, по нынешним временам среди молодежи такое знание языка встретишь нечасто. При этом у Грунскиса папа латыш, а мама – армянка, имеющая и русские корни. В семье говорили и на русском, и на латышском. Прадедушка Мариса родился на территории Турции и в 1915 году бежал с семьей от геноцида армян. По семейной легенде, при этом в одной руке он держал сына, а в другой машинку Zinger.

 

В итоге осели в Тбилиси. Сын прадеда вырос и стал железнодорожником. В Великую Отечественную он служил инженером в железнодорожных войсках, ездил с бригадой между двух фронтов на спецтехнике – путеразрушителе, машина разламывала шпалы и деформировала рельсы, чтобы по ним не проехали немцы. Когда Красная армия переходила в наступление, сломанное приходилось чинить. Таким железнодорожным «методом» дед Мариса Вартан докатил до Литвы, где познакомился с девушкой хорошей по имени Мария – будущей бабушкой того же внука. В 1960-х Вартан и Мария перебрались жить в Даугавпилс, к этому времени у них было трое детей, в числе которых мама Мариса Светлана. В Даугавпилсе она поступила в ДПИ и вышла замуж за Дайниса. В этом браке Марис и родился. Вот так один вопрос раскрутил межнациональную родословную. 


Кодекс диггера


Однако вернемся к выставке, подготовка к которой, по словам автора, заняла продолжительное время – хотелось представить лучшие творческие работы, которые отбирались вовлекаемыми в процесс консультантами. Марис поясняет: он фотографировал заброшенные объекты в разных точках Латвии, в основном бывшие военные, унаследованные от советского прошлого, хотя в числе фотографий есть и те, что в разной степени сохранности достались от более ранних эпох, на одной из работ – здание первой половины XX века, приглянувшееся своим «отчаянным» видом на территории рижского зоопарка. «В советское время попасть на некоторые объекты обычному человеку было бы невозможно, все охранялось. После распада СССР никто уже не стрелял в перемахивающих через забор с целью обследовать заброшенные развалины.


За последние 20 лет в Латвии появилось несколько групп, интересующихся определенного рода объектами. Я начинал с обществом Grauzti.lv. Потом присоединился к обществу UE ALLIANCE, куда входят в основном молодые ребята. Знаком с диггером Робертом Вицупсом, про него даже снят фильм. Вицупс, как и многие диггеры, хорошо экипирован, в том числе мощными фонариками на основе Cree-диодов. Такой фонарь, несмотря на небольшой размер, способен светить до 8 часов. У нас с Робертом общая цель – фотографировать заброшенные места с творческим подходом, оба хотим показать людям, какой объект существует. Можно ужасаться серости и безликости разных кусочков земли после единовластного владения ею военными, а можно найти повод для восхищения наследием прошлого. Диггеров привлекают лабиринты подземных коридоров, коммуникаций, помещений. Но есть и те, для кого диггерство – своеобразный спорт. Конечно, спортивная подготовка важна. Порой приходится искать способ, как проникнуть на тот или иной объект. Кодекс настоящего диггера: все, что берем, – это фотографии; все, что оставляем – это следы. Хотя среди диггеров есть и те, кто увлечен собиранием артефактов, но это касается только случаев, когда известно, что объект скоро перестанет существовать или подвергнется перестройке.

В центре запуска ракет


«Мой друг Артур Милевиц также увлечен диггерством. Два года назад рождественскими вечерами мы пытались проникнуть в бомбоубежище, гуляли по заброшенной тюрьме Елгавы. А прошлый Новый год встретили на прожекторах стадиона "Даугава" – с них отлично наблюдать салют. Потом продолжили праздник в бомбоубежище Риги. Диггеры предпочитают отмечать праздники в самых необычных местах, и мы следуем традиции», – говорит Марис.


С детства он интересовался историей крепости, подростком «исползал» ее вдоль и поперек, чем, как признается, занимается и по сей день. А вот высшее образование Мариса с историей не связано, молодой человек биолог, окончил магистратуру Латвийского университета. Рассказал, как в 2009-м побывал с другом на месте базы запуска советских баллистических ядерных ракет, что недалеко от Гулбене. Здесь, в лесу, находится также заброшенный военный городок, оставленный Советской армией в середине 1980-х годов. Полная разруха, конечно. Но, со слов рассказчика, в некоторых местах масляная краска еще поблескивает. Можно увидеть остатки плакатов, лозунги на стенах. «Было ощущение, что мы попали в прошлое. Воспринималось путешествием во времени… Нашли плац, заросший травой. На бетонном щите представала история Красной армии, награды некогда располагавшейся здесь военной части. И отголоском холодной войны – купола ракетных шахт. Одно дело – услышать об этом на уроках, и совсем другое – увидеть собственными глазами», – поясняет даугавпилсский диггер, прошедший в тот раз свое «боевое крещение».


«Мы вошли внутрь горы по тоннелю. Темнота абсолютная. Фонарик выхватывал дыры в полу для протяжки кабелей, какие-то надписи на стенах. Бункер трехэтажный – спустились до второго этажа. Дальше не пошли, стало страшно. Всего там четыре шахты для четырех же баллистических ракет, каждая из них несла моноблочную головную часть с термоядерным зарядом мощностью в одну мегатонну. (Для сравнения: «Малыш» и «Толстяк», сброшенные США на Хиросиму и Нагасаки, имели мощность 18 и 21 килотонну соответственно). В шахты не спускались. Позднее узнал, что среди диггеров бытует мнение: тот, кто считает, что побывал на базе запуска ядерных ракет, но не спускался в шахту, тот не был на базе ядерных ракет. Как бы то ни было, после того путешествия я стал относиться к подземке более спокойно.


Мы побывали также на бывших ракетно-ядерных базах в Земгале и Курземе. После чего посещение фортов и подземных тоннелей военно-морской базы Кароста в Лиепае совсем не устрашило. В советское время это был закрытый город, на его внутреннем рейде одно время стояли подводные лодки с ядерным вооружением», – просвещает Марис.

О чем мечтается


И опять возвращаемся к выставке, состоявшейся благодаря поддержке проекта Фондом капитала культуры Латвии. Оригинальность уже в том, что выставка проходит в темноте, каждый посетитель на входе получает фонарик. Что называется: почувствуй себя диггером! Создается ощущение пребывания в каком-нибудь бомбоубежище: на полу ящики с противогазами, через колонки транслируются звуки капающей воды, скрип старых ступеней под ногами… Фотографии сделаны при свете фонарика, после чего творчески обработаны. В результате глазам открывается сплошная фантасмагория.


Цель – не показать, как все плохо и упадочно, а привлечь внимание к существованию подобных мест, по сути, они – продукты развития цивилизации.


«Я концентрируюсь на формах, обнаруживающихся в результате взаимодействия неиспользуемых уже объектов со средой и человеком, ведь кто-то же «раскурочил» кабель до состояния диковинного растения, именно такая картина предстает на фотографии при усилении цветом», – поясняет Марис. После чего вспоминает, что он все-таки биолог, и переходит к летучим мышам, присутствие которых наблюдал в одной из ракетных шахт под Елгавой. Мыши посчитали ту шахту подходящей для зимовки.


«Но самая большая концентрация летучих созданий все-таки в Даугавпилсской крепости. Их мониторинги держатся на энтузиазме ученых, которые приезжают для этого из Риги и Елгавы. Сегодня важно сохранить колонию летучих мышей при реставрации крепости. Пока она их не затронула, но надо думать, как сделать так, чтобы и в дальнейшем этого не произошло.


В крепости зимуют пять видов летучих мышей, наибольшая по численности – водяная ночница (85%), а самый немногочисленный вид – ушан. Эти миниатюрные зверьки забиваются между кирпичами в потолке казематов. В некоторых местах может быть сосредоточено до 40 особей. Но фотографировать такое скопление нельзя. Более того, зимой казематы вообще запрещено посещать, мыши спят – в этот период года им нечем питаться, если мыши проснутся, они просто погибнут от голода. Температурный режим казематов для их сна вполне подходит: +2 – +8 градусов. Вероятно, не надо объяснять, что летучие мыши играют большую роль в экосистеме, для Даугавпилса это самое настоящее природное достояние», – напоминает Марис.


Кстати, к такому природному достоянию можно отнести и редкого для Европы ракообразного – весеннего щитня, которого Грунскис случайно обнаружил во время половодья в крепостных рвах. Этот древний вид появился 250 млн лет назад, т. е. раньше динозавров. Марис охарактеризовал весеннего щитня как жителя быстровысыхающих водоемов, заливных лугов.


«Кроме него, в таких условиях мало кто способен выжить. В период активности, продолжающейся 4 недели, щитень достигает половой зрелости, питаясь всем, что меньше его, – частицами грунта, мелкими беспозвоночными, водорослями. Если пищи не хватает, щитни способны поедать друг друга. Перед тем как погибнуть, они успевают отложить яйца, сохраняющие жизнеспособность до 20 лет. То есть если в этот период в местах нахождения яиц появляется вода, процесс размножения опять запускается», – вводит в биологический экскурс Марис Грунскис.


«Моя мечта, как и моих коллег, связывается с тем, чтобы Даугавпилсская крепость развивалась в разных направлениях и в результате предстала симбиозом культурного, исторического и биологического наследия. Став более интересным и разносторонним объектом, крепость привлечет больше туристов и исследователей», – заключал на позитиве Грунскис.


И против такого заключения никто возражать не будет.