Класс коррекции11

Класс коррекции
Это кино можно смело рекомендовать даже тем зрителям, которые были напуганы предыдущими фильмами хулиганистой Гай Германики – в особенности бесконечной телевизионной «Школой» и чернушно-матерным «Все умрут, а я останусь». Если, конечно, перепуг не на всю жизнь.

«Класс коррекции» - это Гай Германика-light;  кино построено на традиционном драматургическом  фундаменте и даже экранная картинка уже не раздражает глаз. Хотя до нашего с вами понимания «снимать красиво» Германике еще расти и расти.

 

Более того!  Несмотря на то, что герои фильма трудные подростки, Германике удалось избежать привычного  мата. Самое грубое слово «гондон» используется всего лишь дважды, и оба раза по прямому смыслу – «контрацептив» и «нехороший человек».

 

Не слишком ли много компромиссов? И вот и последний:  во время просмотра фильма возникло смутное и не очень приятное ощущение заказа – слишком уж четко обозначена социальная проблема.  Подобная резкость фокуса считается дурным тоном, и другому бы не простилась, но ...таланту позволено все – даже «общественная значимость».


***

 

Фильм начинается тревожной сценой:  мама толкает коляску с девочкой-инвалидом через железнодорожный переезд, а там что-то случилось - милиция, скорая, люди...Из долетающих голосов понятно: подросток под поезд попал.  И, проезжая мимо страшного чего-то, женщина закрывает глаза непослушной дочери: «Не смотри! Я кому сказала не смотри!!!»

 

Словно цитата из «Анны Карениной» - та самая сцена, где рабочего задавило поездом. Или – ружье на стене. Подобные сигналы настраивают зрителя на ожидание конкретной  развязки.


***

 

У Лены Чеховой миопатия мышц и девочка передвигается в коляске.  Лестничные пролеты хрущевской пятиэтажки не приспособлены для инвалидов, и Лена прошла школьный курс на домашнем обучении.  Но для получения аттестата и «хорошей» справки девочка сама попросилась в школу. Ее определили в специальную группу для проблемных учеников. Класс этот оказался расположен в отдельном крыле здания и отсечен от других помещений надежной «декоративной» решеткой. Даже туалет – свой, отдельный.

 

***

 

Подростки встретили новенькую приветливо – особенно мужская половина:  Лена оказалась милой и компанейской девчонкой.  У каждого из учеников было какое-то отклонение:  у Миши – последствия менингита, у Антона – эпилепсия и т.д. Были в компании и две девчонки – озорная инвалид-коротышка и перезрелая девушка-подросток с плутоватыми и блудливыми глазами. В общем: дети как дети.

 

В этой компании была  своя тайна, о которой при новенькой говорили шепотом – «пойти на железку». Но однажды ребята взяли ее с собой, и Лена с ужасом увидела, как Антон ложится между рельсами и пропускает над собой грохочущий поезд.  Это было так страшно, что девочка закричала от ужаса, но одноклассник успокоил:  если все сделать правильно – никакой опасности, зато восторг – как будто мечты исполнились.

 

Лена изъявила неуверенное желание попробовать.  Ее робкая инициатива была встречена с восторгом: девочку решительно выдернули из инвалидной коляски и, не обращая внимания на возражения и крики ужаса, потащили на шпалы. А потом, как только стих шум поезда, перед изумленными одноклассниками открылась картина: девочка-инвалид поднялась на ноги и с оцепеневшим лицом сделала несколько неуверенных шагов.

 

***

 

Между Антоном и Леной возникла симпатия:  каждое утро мальчик помогал спустить коляску по лестнице и вез одноклассницу в школу.  Эти отношения вызывали ревность и раздражение других ребят.  Из своего «колясочного» ракурса Лена видела над собой нежное лицо влюбленного Антона и в ней начала просыпаться женщина.  Однажды вечером она побрила себе ноги и извлекла из девичьего тайника белые «развратные» чулки.

 

А на большой перемене, когда в коридоре никого не было, она захотела, чтобы Антон помог ей заехать в туалет.  И, когда они оказались там одни, запинаясь от волнения попросила помассировать ей ноги. Поднимаясь по ногам девочки, руки Антона приближались к трусикам...

 

...И тут в помещение туалета ворвалась школьная уборщица. Произошел скандал на всю школу – «они не просто трахаются, они в извращенной форме трахаются!»  Родители детей встретились в кабинете директора, и мать Антона вцепилась в лицо матери Лены:  «шлюху воспитала!»

 

***

 

Тем временем приближался срок школьной комиссии.  Перед каждым из проблемных подростков стоял вопрос: получит ли он «хорошую» справку или будет до конца жизни «коробки клеить». Одновременно в группе друзей нарастала ненависть к однокласснице. «Они трахаются!» - злобствовали уязвленные парни, и тогда толстая блудливая девочка подкинула им идею мести:  вы получите свою долю удовольствия, а  заодно мы все оторвемся на хорошей шутке.

 

***

 

...Ночью менингитчик Миша украл из подъезда инвалидную коляску, стащил ее в подвал и там он ее бросал о пол, потом сам бросался на нее с припадочной нежностью, кружился вместе с коляской в танце, а затем резко отталкивал от себя и начинал добивать ногами.

 

Этот ночной «танец с коляской» можно зачислить в состав так называемых «фестивальных кадров» - тех самых, которые составляют портфолио любого режиссера;  и кто знает - возможно эта сцена останется в золотом фонде лучших кадров мирового кино.


***

 

Итак, одноклассники что-то задумали;  дальнейшее предсказать было несложно:  втайне от Антона Лену доставили к «железке», швырнули на землю и изнасиловали.  Одноклассницы смеялись и щелкали камерами смартфонов. А потом  девочку так и оставили -  в грязи, с окровавленным лицом, с растерзанной одеждой и без сознания.

 

На следующий день мама сама привезла Лену в школу.  В классе коррекции работала комиссия, детей вызывали по одному – остальные ожидали в коридоре. Из дверей выскочил счастливый Антон – победа: он получил «хорошую» справку.  Лена жалобно позвала его по имени, но тот даже не оглянулся. Равнодушно-презрительно проскочив мимо униженной девочки, он весело убежал по коридору.

 

...Комиссия Лену добила – в справке ей отказали,  и вся эта мучительная картина расправы - лучший, на мой взгляд, эпизод фильма.  Тот случай, когда все кино можно больше не пересматривать подобно тому,  как можно не перечитывать целиком любимую книгу - просто снять с полки и «пролистать» до конкретного абзаца.

 

Заседание комиссии – это такая концентрированная «гайгерманика» - все, что художник думает и понимает об этой жизни. Что каким бы жестоким не был мир детства, взрослые еще хуже: они лживы, лицемерны и безнадежно тупы. Это понятно и по предыдущим фильмам Германики: взрослому верить нельзя; - всякий взрослый, будь то родитель или учитель, это естественный - «природный» - враг подростка.

 

...В общем: привет вам от Холдена Колфилда.

 

***

 

И вот - последняя сцена фильма:  ползая на коленях, униженная и морально убитая мать Лены замывает тряпкой собственные следы в школьном коридоре. Мимо нее на слабых больных ногах проходит  ее дочь, камера долго сопровождает эти тонкие больные ноги и каждый новый шаг девочки обретает все большую уверенность и жесткую силу.

***

 

Тут уже понятно: предупреждение о драматургической традиционности и даже намеки на социальную ангажированность не стоило принимать всерьез - умная Германика снова над нами посмеялась.  И даже «каренинская» метка не выстрелила.  Должна была выстрелить, а – не выстрелила;  чеховское ружье отвисело напрасно.

 ...Кстати, фамилию героини помним  – Лена Чехова!  

 

Итак, по конкретному драматургическому закону девочка просто обязана была в финале под поезд броситься,  да только хрен вам, а не Анна Каренина – не дождетесь! У Гай Германики оказались свои – чисто «германиковские» виды на  дальнейшую судьбу Лены:  подняться из грязи, утереть сопли, сцепить зубы и – вперед.  Переступив через собственное увечье, душевную боль и даже -  через голову сломленной матери.


***

 

P.S. Личная зрительская оценка:  пять из пяти.