«ЛО ТИРЦАХ»11

В 1972 году во время Олимпиады в Мюнхене террористическая группа «Черный сентябрь» захватила в заложники израильских спортсменов – хотели обменять из на «товарищей в тюрьмах». Немецкие власти отказали израильскому спецназу - штурмовали своими силами – в результате все заложники погибли.

По следам преступления была организована специальная группа, которая выслеживала по миру и уничтожала лидеров «Черного сентября». История этих ликвидаций давно стала частью большого мифа о Моссаде и даже был сделан неплохой боевик «Меч Гедеона» с Майклом Йорком в главной роли. Фильм хоть и неплохой, но - не Спилберг. Весовые категории разные.

Прежде, чем очередной раз пересмотреть «Мюнхен», пробежался по комментариям российских зрителей. Если вынести за скобки традиционное жидоедство (т.наз. «антисионизм»), то останутся две полярные реакции: либо «шедевр» либо «брехня и занудство». Чуть не каждый второй комментатор сообщает, что на самом деле все было не так, и ему, комментатору, это достоверно известно. Чисто по анекдоту – «это вы Христа нарисовали? Не похож».

Так что историческую достоверность выносим за скобки и оставляем чистое чудо кино. Как бы это ни показалось парадоксальным – говорить о чуде кино в связи с таким фильмом.

***

Профессиональный спор между Спилбергом и Кэмероном – это спор между фотоаппаратами Кэнон и Никон в полнокадровом формате. Когда уровень техники уже недоступен для сравнения, а мотивы предпочтений – как у гоголевских запорожцев с ляхами. Помните: наша вера истинная, а ваша собачья! Нет, это наша вера истинная, а ваша собачья!

Экранные чудеса Спилберга до сих пор вызывают у меня переживание соучастника, а совершенство «Аватара» - всего лишь холодное восхищение: ни фига себе как сделано! Однажды я спросил у знакомой городской художницы, почему ей не нравится последняя работа скульптора N. И она объяснила: он использовал материал, который не сопротивляется. Так вот: у мастера Кэмерона материал не сопротивляется, а у мастера Спилберга – сопротивляется.

***

В свое время Спилберг удивил мир моделью акулы в натуральную величину. Акулой управляли пятнадцать операторов. Игрушка сожрала невероятную долю бюджета – это при том, что в Голливуде умеют считать каждую копейку. А еще при том, что тогдашние технологии комбинированных съемок справлялись и не с такими задачами – вспомните кубриковскую «одиссею».

И ради чего были были потрачены эти огромные деньги и месяцы невидимого миру труда – проектирования, изготовления, обучения операторов и прочее? А ради того, чтобы несколькими коротенькими кадрами показать зрителю настоящую акулу. В общей сложности – не более двух минут присутствия на экране. Но этого оказалось достаточно, чтобы целых два часа держать в страхе тогдашнего зрителя.

Ради этого же –«натуральные» модели велоцерапторов или – еще лучше - танк в «рядовом Райане». Это когда мы долго слышим чихание мотора и лязг железа, а потом в конце улицы появляется ОН. Ощущение присутствия настолько реально, что хочется выскочить из укрытия и панически бежать от этой страшной машины; - никакими компьютерными кошмарами этого не добиться – только реальной железякой.

Страх – это главный творческий материал, из которого Спилберг делает свое кино; оцепеневшие лица детей, которые ожидают появления динозавра и детей, которые прячутся от немецких лагерных охранников – все они из глубины авторской генетической памяти.

***

«Мюнхен» тоже пропитан страхом, но это не страх собственной смерти, а страх перед неизбежностью убить другого. В этом фильме никто не хочет убивать – ни сами террористы, ни охотники за террористами, каждый ищет повода избежать страшной необходимости; - вся эта достоевщина вызвала раздражение у части комментаторов: вместо холодных моссадовских профессионалов им показали команду неловких любителей, одержимых интеллигентскими комплексами.

Одна из самых жутких сцен – это первая ликвидация. Когда идеолог терроризма стоит перед преследователями, а те одержимы липким ужасом, они тянут время, у них дрожат голоса - «ну что будем делать», «зачем мы здесь» и так далее, словно оба надеются: а вдруг не придется стрелять, а вдруг само рассосется; напоминаю – это диалог между моссадовскими профессионалами.

***

В начале Перестройки развязалась «общественная дискуссия» по поводу смертной казни – в газетах, по телевизору, везде. Вот кто приговорил, тот пусть и стреляет, - предлагали «полемисты», – хватит ли у него духу человека убить! Наивная отечественная интеллигенция гадала какими способами у нас человека расстреливают. Наверное это автоматический выстрел при помощи перекрытого фотоэлемента, или еще лучше – группа солдат с холостыми патронами. В смысле: у всех – холостые, а у одного – настоящий. Это ж понятно – никому не хочется чувствовать себя убийцей.

Но однажды в компанию газетных интеллигентных знатоков забрел какой-то афганский ветеран и очень над ними повеселился. Он предложил свое видение «страшного таинства»: сидит в дежурке прапорщик и пьет чай. Ему звонят по телефону, он идет по коридору, заходит в камеру, стреляет приговоренному в голову из табельного оружия и возвращается в дежурку допивать свой чай. Было бы о чем базарить.

Понимает ли сам Спилберг, что убийство – вещь легкая и даже обыденная? Типа того выстрела, которым Данила Багров смел со стула незнакомого человека, после чего спокойно сел на освободившееся место и заговорил о «правде». Да все он понимает – вспомните «Список Шиндлера» - но уБагрова с Авнером «правды» разные.

***

В «Мюнхене» ни одна ликвидация не похожа на другую; Спилберг дает зрителю прочувствовать каждую из казней чуть не всеми своими органами; и как бы цинично ни звучало, эта убедительность зрительского присутствия – из того же ряда спилберговских киночудес, как знаменитая сцена первого появления динозавров или «настоящий» немецкий танк.

У фильма имеется не один уровень понимания: неразрешимые противоречия главного героя уводят в область затянувшихся споров о разнице между двумя ивритскими глаголами, а судьба Авнера – это судьба известного библейского персонажа: исполнивший миссию должен быть наказан.

***

Личная зрительская оценка – пять.