Когда Янис родился, семья, в которой он стал четвертым ребенком, выживала в основном заработками отца-батрака. На маме мальчика Юзефе были дети, хозяйство и связанные со всем этим заботы-хлопоты. Через какое-то время Виктор, отец Яниса, устроился плотником в речной порт – ремонтировал баржи да речные кораблики. Окончив школу, к работе в порту присоединился и его младший сын. Баржа, на которой Янис плавал молоденьким матросиком, ходила в Дуново – это 30 км от города, там на нее грузили дрова, и баржа усердно тянула их обратно для Даугавпилсской электростанции. А в Ливаны на баржах плыл белый песок для стекольного завода. Освоив баржевый метод работы, Янис перешел на пассажирские колесные речные суда. Плавал на «Островском» и «Страдниексе». В обязанности входило поддерживать на судне чистоту, выбрасывать швартовы на пристань, а затем хорошенько закреплять швартовочный трос на кнехте.
Было так: в 17:00 «Островский» с пассажирами отчаливал и держал направление на Краславу. По дороге судно несколько раз делало остановки, забирая попутных пассажиров. Время в пути вверх по течению – 5 часов. Обратно сразу не шли – ужинали и ложились спать прямо на судне. Рано утром возвращались с другими пассажирами на борту. И путь домой не казался в два раза короче – он и был короче по времени вдвое – плыли же вниз по течению! «Шлеп-шлеп – и готово!» – улыбается сегодняшний Янис Викторович. А до Ликсны ходил «Страдниекс». «Людям такие рейсы были очень даже нужны – каждый пассажир спешил по своим надобностям – кто на базар, кто к доктору… Билеты были дешевые, копейки какие-то стоили… "Островский" мог до 100 человек взять, но столько обычно не набиралось», – поясняет Даукшта.
«ВРЕМЯ БЫЛО КОММУНИСТИЧЕСКОЕ...»
Рисовать он полюбил еще в школе. «Какая-то непонятная тяга случилась», – говорит. Старший брат Антон, заметив такое рвение, привел Яниса в изостудию при Доме культуры Народного дома (ныне Дом Единства), где его принял в объятия живописи Василий Акимович Паршиков. Янису на этот счет повезло – у Паршикова за плечами Рижская академия художеств. Кстати, по словам Даукшта, эту изостудию при ДК посещали и Баулин, и Гейкин, и Лео Прейс…
Позднее уроженец Двинска, художник-маринист Станислав Крейц (1909–1992) организовал курсы самодеятельных художников, на что было дано указание Министерства культуры Латвии. Всего по республике тогда организовали четыре группы, одну из них в Даугавпилсе. Курсы эти были хороши и тем, что предусматривали выезды в разные живописные уголки Латвии. Писали на природе пейзажи… От Крейца Даукшта получил уроки по освещению, построению композиции. Работали с утра до сумерек, а потом наступал «разбор полетов» – следовало предъявить свой труд и терпеливо выслушать критику. Во многом это была учеба друг у друга, проявлялся почерк, художественная манера. Цесис сменялся Кандавой, Дагда – Краславой… Курсы-семинары с перерывами на зиму и осень длиною в 15 лет. Жили в школах, пустовавших в летний период. Когда курсы на свежем воздухе заканчивались, надо было опять погружаться в рабочую атмосферу Дома культуры, где Янис трудился на должности художника-оформителя. «Время было коммунистическое – писалось много лозунгов, плакатов. «Под знаменем марксизма-ленинизма под руководством КПСС – вперед к победе коммунизма!» – ну и так далее, в том же духе. Причем эскизы к этому плановому «творчеству» следовало предъявлять в горком, который давал добро на продолжение работы. Когда плакат или лозунг были готовы, из горкома приходили проверять правильность написания, нет ли грамматических ошибок, не пропущено ли чего или не добавлено…» – смеется Янис.
ССОРА С ЛОРЕНСОМ
В армии Даукшта не служил – болезнь не позволила: с легкими проблема образовалась. Из серьезного заболевания вырвал тогдашний подход к его лечению – тубдиспансер направил на юг, в санаторий. Да не один раз, а несколько, и все за государственный счет. Кавказ и Крым пошли во спасение и во здравие. Однако если вдаваться в подробности, то Янис все-таки послужил пару месяцев в даугавпилсской Крепости во время сборов. Правда, оружия в руках не держал – служба сводилась к тем же плакатам, только со смысловым военным уклоном.
В 28 лет Даукшта женился. Девушка сильно запала в душу, и не жениться было просто невозможно. Мать невесты настаивала на венчании в костеле. Влюбленный жених согласился. Но нашлись «добрые» и хорошо знакомые люди – донесли куда следует. В результате Яниса передвинули в хвост очереди на квартиру, а заодно исключили из комсомола, что однако не помешало рождению в 1967 году двойняшек – сына Виталия, будущего художника, и дочери Аэлиты. Квартиру Даукшта получил через 8 лет. А художником-оформителем отработал 45 лет.
С видимым удовольствием Янис Викторович вспоминает праздники песни на эстраде в Стропах, которые также без его оформительского таланта не обошлись. «Праздники песни были хороши тем, что это было проявление творчества разных народов – на разных языках звучали песни, исполнялись народные танцы. А какие национальные костюмы были – красота!» – рассказывает Даукшта. Весело и жизнерадостно отмечались и другие дни советского календаря: Новый год, 1 Мая, 7 Ноября. Конечно, самым любимым оставался Новый год, когда создавались декорации для представлений. На этот праздник портрет Ленина сцену «не грузил». 8 Марта тоже без портретного вождя обходились. Хотя Янис помнит, как однажды крепко повздорил на этот счет с заведующим отделом пропаганды В. Лоренсом, который хотел, чтобы Ильич «украсил» сцену ДК к Международному женскому дню. «Но ведь люди воспринимают этот праздник прежде всего как праздник Весны!» – отстаивал свою точку зрения Даукшта. И отстоял.
НА ДЕНЬГИ ОТ «МОРАЛЬНОГО КОДЕКСА»
Плакатный труд был видимой стороной медали – творчество оставалось за ширмой набивших оскомину лозунгов. Даукшта спешил к своим картинам при каждом удобном случае, потому что именно в них бился настоящий пульс его жизни. Работы даугавпилсского художника экспонировались на всевозможных выставках: городских, республиканских, всесоюзных. В общей сложности у Я. Даукшта состоялось 8 персональных выставок. Среди последних – выставка во Дворце культуры литовского города Зарасай и Даугавпилсском театре. В полотнах живописца – отзвук его безграничной любви к родной Латгалии. Но не только милая сердцу земля находила отражение в его картинах – Даукшта просто не мог себе позволить, будучи в Крыму, на Кавказе, в Казахстане, оставаться равнодушным к красотам природы. Поэтому в багаже его творчества были и работы, вдохновленные этими благодатными местами. Однако увидеть их сегодня не представляется возможным – картины раздарены людям. Но ведь жизнь есть жизнь, и, к сожалению, одним творчеством семью не прокормишь. Приходилось подрабатывать. Даукшта обнаружил такую подработку в сотрудничестве с белорусскими колхозами. Договаривался с председателями и оформлял доски почета, писал плакаты и лозунги из «Морального кодекса строителя коммунизма»: «Человек человеку – друг, товарищ и брат», «Честность и правдивость, нравственная чистота, простота и скромность в общественной и личной жизни», «Непримиримость к несправедливости, тунеядству, нечестности, карьеризму, стяжательству». Кстати, в 2011 году Владимир Путин отметил: «Моральный кодекс строителя коммунизма» – это выдержки из Библии.
«Можно было хорошо заработать. Дело пошло так успешно, что я взял помощника. На деньги от лозунгов вез семью на юг, в Ленинград, Москву. Благодаря этой работе, мои дети значительно расширили кругозор», – признается в XXI веке бывший помощник председателей по художественно-оформительской части.
ЗАРЯДКА ДЛЯ ПАЛЬЦЕВ И УМА
«Годы уносят понимающих тебя людей. Уже не встретишься с Виктором Янковским, Виктором Спруктом, нет уже Ивана Корнилова. Сегодня из моих друзей остался скульптор по дереву Алоиз Паукшта, но он живет в Свенте, поэтому мы не можем часто видеться. Помню, как мы с Алоизом впервые приехали в Ленинград, это было потрясение – архитектура, музеи… Вообще в молодости все было легко – могли на выходные запросто съездить в Кижи…» – вспоминает былое Янис.
Художница В. Межбарде говорит о Даукште как о профессионале с индивидуальным почерком. «Художник не подвержен влияниям и потому узнаваем. В состоянии цвета и материала прослеживается целостность. Через изображение проступает дух времени и родных просторов. Единственный в Латвии, кто трудится в таком стиле». Добавим, что отдельной строкой в творчестве Даукшта проходит даугавпилсская Крепость, видам которой художник посвятил десять замечательных работ, написанных в разное время года (2010–2011 гг.) Сегодня, когда со здоровьем у Яниса Викторовича, что называется, не очень, художник занялся техникой декупажа, заключающейся в скрупулезном вырезании изображений и наклеивании их на картон. Но Янис не просто вырезает – он буквально рисует мелкими кусочками бумаги, извлеченными из прочтенной газеты… «СейЧас», речь идет о ее цветных страницах. Так что в руках Даукшта наша «СейЧас», можно сказать, переживает свое второе рождение, являясь в чудных пейзажах, при этом издалека кажется, что эти мозаичные картины написаны красками. Даукшта же признается: «Такое увлечение – зарядка для пальцев и ума».
В послевоенном детстве маленький Янис бережно нес родным буханку ржаного хлеба, полученную за хорошую учебу. Дома хлеб разделили поровну. Голодное время миновало, но трудности бытия преследовали всегда, только Даукшта никогда не жаловался, считая это ниже своего человеческого достоинства. Не жаловался и на уголок 2 на 3 метра, похожий на каморку папы Карло, выделенный ему для работы. Художник творил здесь красоту лет 15, не меньше. Отсюда его полотна выходили на выставки, к людям, не подозревающим о месте их написания.