День сурков9

День сурков
Несколько дней назад я включил российское телевидение, а там - опрос московских прохожих: как вы относитесь к нашим продуктовым антисанкциям. То есть - к отказу от западных продуктов питания. Первый же опрошенный раскрыл рот и...

 

...Нет, лучше начну издалека и – по порядку.

 

С началом Перестройки появилась немыслимая в нашей жизни вещь: телемосты с  Америкой в прямом эфире. Это значит, что любой человек из зала мог высказать свое мнение на всю страну!  На ту самую страну, где типографский текст пригласительного билета предварительно утверждался в нескольких инстанциях:  а вдруг туда вражья пропаганда закралась.

 

...Это было похоже на прекрасный сон, о котором бывалые люди говорили с издевкой: не выбрасывайте газет;  когда все закончится – перечитывать будете. Таки битые советские люди понимали о своем народе и лишних иллюзий не испытывали.

 

С  аудиторией советской стороны работал американский коллега Познера Фил Донахью, а сам Познер задавал вопросы американской публике.  И вот однажды, прямо в эфире возник совершенно нахальный проект: а давайте-ка мы в следующей передаче соберем американских и советских школьников! То есть: пусть ребята посмотрят друг на друга, пусть пообщаются через телемост. ...Только чур, это должны быть совершенно случайные школьники, то есть: все по-честному – никаких специально отобранных детей!

 

Таки Фил Донахью был не дурак и понимал с кем имеет дело. На том и порешили.

 

Итак, следующий телемост явил нам две юные аудитории. С американской стороны сидела разнокалиберная – преимущественно цветная – шпана, попадались и такие уличные личики, от которых лучше бы держаться подальше. То есть: американская сторона условие выполнила и даже перевыполнила: кого загребли не глядя, того и доставили.

 

Советская же детская аудитория...Ну, вы уже догадались. Это были юные лица потенциальных медалистов, политически грамотных «общественников», победителей олимпиад и т.п. Ну и понятно – чтобы без всяких физических дефектов и неарийских признаков. В общем: тщательно отобранные и правильно проинструктированные детки с хорошей родословной и выучкой.

 

Познер, повторяю, работал с американскими разноцветными хулиганами, которые сразу же начали орать и перебивать друг друга.  Ведущий не успевал задавать вопросы и отбиваться от ответов. Загнали они его.

 

Советские же дети сидели, послушно сложив руки на коленках и вежливо слушали вопросы от Фила Донахью. По лицу американского журналиста было видно: он уже хорошо понял какую тяжелую аудиторию ему подсунул хитрый халявщик Познер - самому-то достались нормальные ЖИВЫЕ  дети, а с ЭТИМИ - как работать? Они не кричат, не перебивают друг друга, и на каждый вопрос у них имеется хорошо отрепетированный политически грамотный ответ.

 

Фил Донахью из шкуры лез, чтобы хоть как-то раздразнить свою аудиторию. Он подошел с микрофоном к советскому мальчику:

 

- Скажите: как Вы относитесь к Богу?

 

Разумеется у мальчика-отличника имелся правильный ответ:

 

- У нас в Советском Союзе церковь отделена от государства и религиозная пропаганда у нас запрещена.

 

На текущий момент государственного времени ответ был исчерпывающе точным. Но Фила Донахью такой вариант не удовлетворил:

 

- Я это знаю. Но я спрашиваю, как ВЫ относитесь к Богу – лично ВЫ?

 

Правильный мальчик испытал секундное замешательство, но быстро с ним справился:

 

- У нас в советских школах нет религиозного образования...

 

- Я знаю что «у вас»! – перебил его Донахью, - Но я не спрашиваю о всех «вас», я спрашиваю, как лично ВЫ относитесь к Богу.

 

Замешательство и удивление еще сильнее отразилось в лице мальчика, он не понимал, чего от него хотят, ведь он все отвечает правильно - как учили:

 

- Мы, советские школьники, не верим в бога...

 

Фил Донахью скривился, как от зубной боли, но быстро справился, отошел от мальчика-отличника и бодро продолжил работу со своей «сложной» аудиторией. Таки оправдал репутацию самого высокооплачиваемого телеведущего.

 

...Дрессированный советский мальчик еще не понимал, что такое личное отношение, такому нас просто не учили. Правильный ответ начинался с местоимения «мы»; главным гражданским достоинством советского человека – большого или маленького – понималось быть как все, а главным страхом – оказаться не как все. Вспомните, как вели себя простые советские люди, оказавшись перед объективом репортажной камеры:  всякое высказанное мнение – тошнотворно стереотипно в духе «велений и чаяний», и даже интонация у всех одинаковая. Типа посмотрите какой я весть простой и ясный, я говорю то, что думаю, и нет у меня ни камня за пазухой, ни фиги в кармане.

 

И на протяжении десяти-пятнадцати лет, начиная с конца восьмидесятых,  мы видели, как постепенно ломается этот инкубаторский образ простецкого «своего», видели, как слово «мы» вытесняется словом «я», как оно, это слово болезненно выдирается из зацементированного страхом многих поколений державного-холуйского кокона, и как из этой изуродованной генетическим страхом национальной души испаряется ненависть к внешнему вражьему миру, как высказанные мысли наших соотечественников становятся все более разными, все более личными, и как вообще уходит из нашей жизни само понятие ПРАВИЛЬНОГО ОТВЕТА. Потому что на самом деле правильных точек зрения столько же, сколько и нас всех.

 

...Впоследствии эту эпоху заклеймят... «упадком духовности»(?!!)

 

А теперь возвращаюсь к тому, с чего начал – в день сегодняшний.  Итак, московским прохожим задавали вопрос: как вы относитесь к решению правительства отказаться от ввоза импортных продуктов? Задай такой вопрос россиянину девяностых годов – наслушались бы. И о правительстве, и о президенте – я себе представляю. Сегодняшняя реакция была ОЖИДАЕМО другая:

 

- Это позволит нам возродить собственное сельское хозяйство!

 

- Наши продукты самые лучшие, хватит есть западную химию!

 

- Зато наше сельское хозяйство поднимется!

 

- Будем есть отечественные продукты! Лишь бы Путин не сдавался!

 

- Эти санкции позволят нам возродить...

 

...В духе «велений и чаяний» - уже проходили. Тупой стереотипный энтузиазм –  тоже проходили.  А еще -  знакомая верноподданическая простота: «я как все и думаю как все!»  А еще - знакомая казенная ненависть к внешним врагам...

 

Все уже было. Выходим на второй круг.