Дурное воспитание от Альмодовара23
СОСТАВ СОБЫТИЙ
А теперь – держитесь!
Однажды к режиссеру Энрике Серано приходит молодой актер и представляется именем Игнасио; в далеком детстве они были друзьями. Он приносит собственный литературный рассказ и предлагает сыграть роль в будущем фильме. Оставшись один, Энрике неохотно начинает читать, но первые же страницы захватывают его внимание и пробуждают воспоминания.
Когда-то давно мальчики учились в религиозной школе и между ними возникли нежные чувства первой любви. Литературный преподаватель падре Манола тоже положил глаз на красавца Игнасио, и, не в состоянии справиться со страстью, добился своего силой. Влюбленные дети продолжали встречаться тайно и однажды падре, измученный ревностью, застукал их ночью в туалете. Он выгнал Энрике из школы, и тогда юный Игнасио, разлученный со своей любовью, дал клятву когда-нибудь отомстить злодею Маноле.
Когда Игнасио вырос, он создал из себя образ любимой актрисы детства Сары Монтьель, взял себе имя Сара и стал завсегдатаем клуба трансвеститов. А заодно занимался мелкими криминальными делами. Однажды вечером он снял красивого подвыпившего парня, и когда тот уснул в постели, обыскал его бумажник. Там были документы на имя Энрике - воспоминания о первой чистой любви воскресили забытое чувство.
...Тем, кто еще не бросил читать, напоминаю: все это – содержание рукописи.
Итак, начало рассказа приводит режиссера в полный восторг и он звонит актеру Игнасио: это обязательно нужно снимать! Они встречаются в богатом доме Энрике, плавают в бассейне, и, когда кажется, что прежние нежные отношения вот-вот вернутся, происходит бурная ссора: Энрике категорически отказывается отдать Игнасио роль Сары.
Уходя из гостей, Игнасио забывает на стоике зажигалку с логотипом бара «Жемчужина». Эта зажигалка беспокоит Энрике, он догадывается, что в этой истории есть какая-то тайна. Режиссер находит город с баром «Жемчужина», находит дом Игнасио и узнает, что на самом деле друг его детства мертв, а человек, выдающий себя за Игнасио – его брат Хуан.
Признания Хуана и дальнейшее содержание рукописи проходят перед нами воображаемым фильмом: настоящий Игнасио страдает от наркотической зависимости, он находит бывшего падре Манолу, который давно оставил церковную карьеру, и начинает его шантажировать этой самой рукописью. Он требует миллион пессет на лечение от наркозависимости. Бывший падре тянет время, он приходит в дом Игнасио, застает там брата Хуана и страстно в него влюбляется. У них начинается бурный роман, а заодно возникает план убийства Игнасио. Старый любовник приносит смертельную дозу героина и Хуан отдает ее брату.
Вся эта история любви, страсти и предательства заводит режиссера Энрике, он уже готов предложить Хуану-Игнасио роль Сары; молодые люди не могут более сдерживать собственных чувств и отдаются друг другу. В последней сцене фильма Игнасио приходит шантажировать Манолу в образе очаровтельной Сары Монтьель, и падре вместе с другим священником убивает опасного свидетеля.
...Убийство Игнасио – стало единственной режиссерской неточностью в отношении к оригиналу, но эта смерть состоялась в жизни автора, пусть и другим способом; лучшей концовки и придумать нельзя.
ПРО ШТО КИНО
Тема не новая. Это о том, как настоящий художник готов жертвовать близкими людьми и настоящими отношениями ради творческой удачи. Разумеется, Энрике не виноват в смерти своего друга детства, но эта смерть помогла завершить великолепный творческий замысел.
Все это было бы понятно и не вызывало вопросов, если бы не приходилось отвлекаться на бурные любовные сцены. При том, что любовь эта... как бы сказать... не для всех обычная. А главное, что не было в этих сценах никакого авторского подтекста, издевки или скрытой морали. Другими словами: Альмодовар не собирался провоцировать ни одну из задетых сторон: в этом фильме о превратностях любви и творчества даже близко не было проблемы гомосексуализма.
***
Простейший пересказ фабулы фильма не может передать работу деталей, выразительный язык взглядов, волнующее напряжение пауз и общую атмосферу чувственности, наполняющую это красивое кино. Вот смотришь и думаешь: какой же классный мог бы получиться фильм о любви, если бы не одна ...«мелочь».
Не хочу никого обидеть, но из-за этой самой «мелочи» огромная категория зрителей лишается удовольствия идентификации. И, чем больше авторской искренности, тем сильнее лишается. Так что зря я сказал, что автор не провоцирует – провоцирует и еще как! Пусть и невольно, но эффективно настолько, что уже не отделаешься универсальной фразой типа «мне все равно, чем он занимается в спальне, лишь бы человек хороший»; здесь это «спальное» действие разворачивают во весь экран с реальными звуками долби-стерео, и зрительская самопроверка на толерантность проходит в экстремальном режиме.
И, хотя мое личное отношение к деликатному вопросу определяется формулой «если эти уроды против гомосексуалистов, то я – за»; но... враг человеческий силен; постельные сцены способны контузить любую «умственную» толерантность; Альмодовар и до этого не числился в режиссерах «для души», а теперь и подавно.
...При всем его офигенном таланте.
КАРТИНКА
...И более всего этот талант – в неразгаданной атмосфере каждого экранного мгновения. Хотя, некоторые-то вещи понятны: постобработка самая примитивная - вся раскраска внутри кадра. То есть: не последующий цветокор, а именно раскрашенные в декорациях предметы и плоскости. Подобно тому, как Антониони раскрасил пустыню. В эпоху цифровой обработки материала никто этим не занимается, а оно работает и еще как!
Световой рисунок у Альмодовара... ну вроде совсем простой – «антиголливудский»; каждый кадр абсолютно прозрачен в глубину, все подробности проработаны по свету идеально ровно, а – ощущение объема при этом не убито. Для такого результата нужно каждый сантиметр натуры или декорации с флешметром на карачках облазить – такого уже лет сорок никто в мире не делает. Так что дорого стоит сия неразгаданная простота.
Отдельно – о ночных кадрах...Да фигли читать – включите кино с 93 минуты и насладитесь одним из лучших киношных дождей.
***
Ну, и под занавес. Падре Маноло – просто великий актер, особенно в первой половине фильма. Чувства церковного педофила – на уровне шекспировской страсти. Да, еще и Хуан в образе Сары – более убедительного травести на экране припомнить не могу.
***
Личная зрительская оценка: при всей нелюбви и даже внутреннем протесте - пятерка. По справедливости.