«Я просто беспокоилась за здоровье близкого человека…», или Больничное хамство26

В воскресенье, 26 апреля, бабушке стало плохо, отнялась правая рука. Я очень испугалась. В 9.00 бабушку на скорой доставили в ДРБ. В связи с теперешними правилами я туда попасть не могла, чтобы быстро получить информацию. Потом, через несколько часов, узнала, что в палату отделения терапии ее определили только в 15.00, что она осталась без завтрака.

До 12.00 этого дня я не беспокоила врачей вопросами. Но когда начала звонить, то добиться какого-то ответа о состоянии бабушки смогла только в 14.30, когда на мой звонок ответила дежурный терапевт. Пояснили, что бабушка чувствует себя неплохо. Волнения мои немного улеглись, но я знаю, как бабушка боится врачей и больницу. Стала представлять, как она там, и опять разнервничалась. Думаю, только бы ей хуже не стало. По телефону прошу врача о переводе бабушку в палату. А мне в ответ: “Вы что, угрожаете мне?”

Но как я могу угрожать, и чем? Я просто беспокоилась за здоровье очень дорогого мне человека, – поясняет Дарья. – Врач, не дослушав мои пояснения, прервала разговор, в телефоне раздались безразличные гудки.

В тот день единственным, кто снизошел до нормального разговора и объяснений, оказался Григорий Семенов, руководитель ДРБ. Я наконец узнала, что бабушку определили в терапевтическое отделение, что ей будет назначено лечение.

Наступил понедельник, и я решила позвонить на пост после обхода врачей, чтобы картина была более понятной, – рассказывает Дарья. – Так как у бабушки мерцательная аритмия, предлагала принести лекарство, которое она всегда принимает дома. Медсестра, которая со мной разговаривала, стала переспрашивать имя и фамилию бабушки. Потом послышались какие-то звуки, похожие на удаляющиеся шаги, после чего в телефоне пошли гудки. Тогда я позвонила на второй указанный номер. Когда дозвонилась, руководитель отделения стала рассказывать о состоянии бабушки, чем чуть не довела меня до нервного срыва. Говорила, что у женщины пролежни, что врачи “скорой” обнаружили ее лежащей. Я ничего не понимала. Какие пролежни?.. Потом осознала, что рассказывают совсем про другую бабушку, не мою! Когда это выяснилось, врач вдруг заявила, что по телефону они никакой информации не дают. Но как тогда узнать что-то о больном, особенно в сегодняшней ситуации? Что делать родственникам?

Вся надежда опять была на Григория Семенова. Большое ему человеческое спасибо. Надо отдать должное, глава ДРБ проявил заинтересованность и доброжелательность в общении. Узнал о состоянии моей бабушки, рассказал про ее диагноз, как будут лечить.

Во вторник у бабушки возникли проблемы с телефоном. Договорились с ней, что она будет пользоваться телефоном соседки по палате. И вот эта соседка рассказала, что 28 апреля к моей бабушке пришла лечащий врач “с наездом”: на каком основании она жалуется внучке. Но моя бабушка вообще ничего не знала о том, как я стараюсь узнать о ее самочувствии. Расстроилась. Она в своем возрасте и состоянии – как ребенок. Волноваться совсем нельзя.

Я не понимаю, как вообще можно больных отчитывать? За что? За то, что родные за них волнуются и задают вопросы? Медики против этого?

У меня только бабушка осталась, никого больше нет, всех похоронила. Я не первый раз сталкиваюсь с грубым отношением в больнице. Время идет, но ничего в этом смысле не меняется. Честно сказать, я поначалу не думала обращаться в СМИ, но ситуация, когда на мою больную бабушку повышают голос, ругают и поучают, вынудила это сделать. Некоторые врачи должны вспомнить, какую они давали клятву, становясь на благородный путь помощи больным людям», – заключает Дарья.

У бабушки, о которой идет речь, диагностировано неврологическое заболевание. До определения в отделение терапии она получила капельницу.

Безусловно, к пациентам должно быть уважительное отношение со стороны персонала больницы. Хамство – недопустимо. Бывает, дискутируем на эту тему. Возможно, в некоторых случаях придется принимать непопулярные меры. Какой бы ни была нагрузка, надо доброжелательно относиться к пациентам, проявлять отзывчивость и внимание.

Одновременно напомню, что профессиональная деятельность медицинских работников предполагает эмоциональную насыщенность и высокий процент факторов, вызывающих стресс. Я имею в виду синдром профессионального выгорания, когда негативная реакция идет на все подряд. Поэтому необходимым качеством для успешной работы врача является его психоэмоциональная устойчивость.

Не должны пустовать посты. Если человек звонит, волнуется, ему обязательно надо ответить, дать хотя бы краткое пояснение. Когда я делаю обход, медсестры на посту должны четко знать, кто в какой палате лежит.

На коронавирус свое плохое настроение медикам тоже списывать нельзя. Это вообще не аргумент, тем более что у нас ситуация с Covid-19 далеко не критическая.

В плане штата мы тоже сейчас не бедствуем. Другое дело, что «скрытый карантин» предполагает, что специалисты не так доступны. Одновременно приходится соблюдать бюрократические регулы о защите персональных данных, что в отношении больницы имеет свои нюансы, к примеру, вызывает недовольство родственников.

Ситуация, которую мы все сейчас переживаем, подталкивает к созданию кол-центра (Call-center) больницы, что позволило бы оперативно предоставлять информацию родным людей, находящихся на лечении. Так или иначе, решение по контактам будет найдено», – заключил Г. Семенов.