«Я не считала себя слабой…»9
В Даугавпилс Зинаида Тимофеевна приехала из Забайкалья вместе с первым мужем – латышом Францем Мисюном, уроженцем Краславского района. Брат Франца сообщил, что в Даугавпилсе началось строительство Завода химволокна, что нужны люди, вот и поехали. На тот момент у Зинаиды с мужем подрастали две дочки. По приезде поселились у родителей Франца в деревне Мисюны, но вскоре перебрались в рабочий барак.
Такие бараки в количестве четырех размещались за заводским строительством; в каждом строении десять комнат, а значит – и десять семей. Зинаида устроилась на ЗХВ бетонщицей, Франц – плотником. Работы хватало! Прежде чем будущий промышленный гигант заработал в полную мощность, его надо было возвести руками многих и многих. Специалисты и рабочие стекались сюда со всех концов Советского Союза.
В бараке семья прожила восемь лет. Трудности помогала преодолевать молодость, когда кажется, что любые невзгоды по плечу.
У Зинаиды особенный характер, можно сказать, самоотверженный. Посудите сами, возглавлять заводскую жилищно-бытовую комиссию и при этом не выбить себе квартиру по тем, да и по нынешним временам – нонсенс! Причем на этом распределяющем земные блага посту Зинаида не получала никакого материального поощрения. Общественная нагрузка не оплачивалась. Барак их семья покинет, только когда почти все жильцы выедут из него в новые благоустроенные квартиры. Первая квартира Зинаиды, полученная от завода в 1969 году, располагалась по адресу ул. Бутлерова, 6.
Да, работы Зина не боялась, цеплялась за любую – надо было поднимать детей. А что такое дети, она, выросшая в многодетной семье, знала не понаслышке.
Так жили все вокруг…
«Я родилась в 1932 году на станции Харагун Хилокского района Читинской области. В Забайкалье мы жили крайне бедно. Но так жили все вокруг. Мой отец Тимофей Гаврилович трудился в местном Леспромхозе. Это был рослый и сильный мужчина. В то время лес пилили "лучковками" и обычными пилами-двуручками, да и шпалы мужики тоже тесали вручную. Отец широким топором вытесывал за смену 40 шпал – 20 до обеда и 20 после. Мать ничего не зарабатывала, так как вела хозяйство, в семье было шестеро детей. В мои обязанности входило присматривать за самыми маленькими, ходила на речушку стирать белье и пеленки. И помимо этого, было чем заняться: огород прополоть, воды принести, полы помыть… Мы во многом выживали с огорода, все-таки свои овощи. Огород был немалый, с гектар. Но в начале войны почти всю землю у нас отняли, причем мы так и не поняли, для каких нужд. Отняли и огородили жердями. Земля пустовала, мы ходили туда за щавелем. После реформы наш колодец тоже оказался на отнятой земле.
К счастью, воду из него брать не запрещалось. В это время я училась в сельской школе. После занятий надо было идти на станцию долбить лед на железной дороге, туда, где паровозы заправляли водой. В морозы вода застывала на рельсах, это грозило аварией – эшелон запросто мог сойти с рельсов. Вот этот лед мы и долбили. На войну из нашей семьи никто не ушел. Но страшного голода тоже никто не избежал. В сельмаге выдавали хлеб – на каждого иждивенца по 150 г, на работающего 600 г. Наша семья, на тот момент из пяти человек, получала 1 кг 50 г на сутки. Я несла домой буханку с довеском и всю дорогу вдыхала его запах. Дома ставился большой самовар, горячим кипятком заваривали траву Иван-чай, в кружки с таким чаем крошили еще и хлеб, чтобы растянуть удовольствие. Отца на фронт не забрали, дали бронь и обязали заготавливать лес.
С округи привозили на лесозаготовки женщин. Отец от постоянного недоедания заболел и совсем обессилел. Сказал: «Мне больше не подняться…» Слова оказались пророческими, вскоре отец умер. Голодный человек способен делать то, что в благополучное время и в голову не придет. В войну нередко умирали колхозные лошади, их отвозили на гору за речку Саранку, где и оставляли незакопанными. Мы с братом ходили туда, вырезали кусочки лошадиной кожи и дома запекали в печи, мама варила из этих "запеканок" суп», – вспоминает Зинаида Тимофеевна тяжелые факты своей забайкальской жизни.
Закончится война, и она, тогда еще совсем девчонка, устроится в Леспромхоз помощницей на кухню на лесоповале, до худо-бедно оплачиваемой работы уже доросла, а до паспорта еще нет.
По ходу нашей беседы Зинаида Тимофеевна припомнила национальный состав своей малой родины. «В нашей местности жили русские и буряты. Жили и друг с другом хорошо, ладили, несмотря на разность культур. Буряты – дружелюбные, шили себе красивые унты. У них какой-то свой бог, Будда, кажется. Русские в Забайкалье – прямой народ, за пазухой ничего держать не будут, в глаза скажут. Я сама такая, иначе не могу. Сегодня в моду вошло слово "лояльность". А что такое лояльность – поддакивать, не задумываясь, кому надо? Мне такое не по душе…» – переносится Зинаида Тимофеевна в день сегодняшний.
Превратности судьбы
Однажды она переживет еще один горький опыт – обман любимого человека. Вторым мужем, с которым героиня нашего очерка соединит свою судьбу в 1972 году на 20 лет, стал Михаил Михмелис. А вторым местом работы – склад готовой продукции мебельного комбината, куда Зинаиду перевели заведующей. В тот период в Даугавпилсе делали неплохую и, главное, крепкую мебель, в том числе спальные гарнитуры. Правда, в местные магазины она почти не поступала, растекаясь по иным городам и весям большой страны. Директором мебельного комбината был «высокий и статный» Петр Петрович Ризга. Он-то и предложил Зинаиде слетать в командировку во Владивосток. Причина поездки связывалась с задержкой поставки шпона, которым призывно для покупателей облагораживалась производимая мебель. Зинаида на столь дальнюю командировку согласилась, но с условием: ей разрешат навестить родные края в Читинской области, побывать на могилке мамы. Директор не возражал. По приезде на место командировочная с удивлением узнала, что заказ Даугавпилса поступил в Хабаровск, и бросилась догонять, чтобы перенаправить шпон в нужное русло. Справилась, домой возвращалась с выполненным заданием.
А потом судьба опять вывела «на тропу» Леспромхоза, только на этот раз Даугавпилсского, куда Зинаида была принята мастером. Леспромхоз находился в Крыжах.
«Я сильная была, как когда-то отец. Мешок картошки запросто поднимала. Тогда "практиковалось" большое пьянство. За работу люди не держались, отчасти потому, что проблем с трудоустройством не возникало. Раньше мужиков стыдили, если не работают, а теперь работы нет, так пайками кормят… Когда я пришла в Леспромхоз, первым делом взялась за дисциплину, в конторе не сидела. Работали в три смены, зарплата и премия от выработки. Сказала: пьяных до работы не допущу, хотите нагонять норму, работайте хоть по выходным, но трезвые! В итоге моя бригада вышла на 1-е место по выработке не только по Даугавпилсскому леспромхозу, но и по всей лесопромышленности ЛССР», – вспоминает Зинаида Тимофеевна. За тот передовой рывок она удостоилась значка победителя соцсоревнования, Почетной грамоты и часов «Победа». В леспромхозный период Зинаида Тимофеевна заседала в городском Народном суде. Доверяли ее честности и знанию жизни.
Парадокс состоял в том, что рабочие, которых она вывела в передовики, зарабатывали гораздо больше, чем ответственный за них мастер, – 240 рублей против 140. Зинаида вышла из положения, став бригадиром. «Хлыстовой лес доставлялся лесовозами, кранами его разгружали, тащили лебедками на ленту, циркулярка пилит, потом сортировка… Это больше мужская работа, но так уж вышло. Заработки мои возросли, но вместе с этим подрывалось здоровье. Стал болеть позвоночник, ноги, пришлось делать операцию. В возрасте 52 лет я ушла с работы, получила III группу инвалидности, через год II пожизненную. Пенсию назначили 120 рублей, это был потолок на тот момент…» – уточняет экс-бригадир.
«Прослушала стоя речь Путина… и легла спать»
В начале 1990-х – непростые для многих времена, она, выживая, принялась шить юбки да платья на продажу. В 2010 году Зинаида, гражданка России, выбрала российскую пенсию, т. к. по деньгам тогда выходило немного больше. Эту пенсию пришлось ждать полгода. А жить на что?.. Зинаида Тимофеевна продала квартиру и переселилась к внуку Максиму, на воспитание которого в силу обстоятельств положила много лет жизни...
«Я не считала себя слабой, пока хватало сил бороться за жизнь и помогать другим. А сегодня мне помогает внук Максим. И полы помоет, и в магазин сходит. У меня двое детей, четыре внука и шесть правнуков. Внучка Алена живет в Италии, внучка Марина в подаренном мною доме в Свенте, внук Егор, как и Максим, в Даугавпилсе. Ни от детей, ни от внуков денег не приму. Они мне ничего не должны. Как-то по радио услышала такие стихи:
«Я еще тогда лежал в пеленке
И орал, показывая прыть,
Подскажите, кто спросил мальчонку
Быть ему или не быть?..»
Строки врезались в память, сразу примерила их на себя. Дети не требуют, чтобы их производили на свет, это родители так захотели. Платили бы мне за труд честно, я бы ни в чем не нуждалась. Был момент, когда могла получать две пенсии – латвийскую и российскую, но я на это не пошла. Неловко. Привыкла покупать уцененные продукты…
Внука Максима учила, что за все совершенные поступки человеку придется рано или поздно ответить. Надо всегда помнить об этом.
А вообще, я устала от жизни. В этом году новый, 2017 год встречала так: зажгла свечу, включила телевизор, прослушала стоя поздравительную речь Путина, перекрестилась и легла спать…»