Продолжение: граница цивилизации3
Земля здесь плоская и разогретая, как сковородка, степная даль дрожит и теряется в мареве, возле силосной башни торчат несколько курганов некрополя, из окаменевшей глины выглядывает обглоданный скелет колхозного трактора. За ржавыми воротами археологического заповедника бегают загорелые дети археологов и худые парутинские собаки. «Ото й е Ольвия».
***
По мне ионийцы из Малой Азии – самые симпатичные из древних греков: торговля и удовольствия жизни интересовали их больше, чем олимпийские достижения и ратные подвиги соседей. Ионийские философы не ходили в рубище и не пасли коз: Фалес из Милета, знакомый нам по афоризму «познай самого себя», в денежных операциях затыкал за пояс любого профессионала, а по количеству рабов был самым богатым человеком в городе. Не удивительно, что именно ионийцы проявили себя в деле дальней колонизации. Сначала милетяне снарядили на север корабли с разведчиками, а следующей группой отправились первые поселенцы. Так, в шестом веке до нашей эры возник новый ионийский город – Ольвия.
...Как раз на месте будущего районного центра Парутино.
***
С местным скифским населением поладили без проблем: торговые люди умеют договариваться. Скифы удивлялись, кружальной керамике, виноградному вину и прочим дарам цивилизации. А в сторону метрополии корабли повезли богатства нового края: мясо и пшеницу с ольвийской хоры, рыбу из Гипаниса, железо из рудоносного песка, а так же рабов из бескрайних местных степей.
Хорошо жили – всего хватало.
***
А тем временем на далекой родине заварились крутые исторические события: персы захватили и разрушили Милет. Ради собственной безопасности Иония Малой Азии вынуждена была присоединиться к общегреческому Дельфийскому союзу. Персов прогнали, но за это милетянам пришлось отказаться от покровительства родного Аполлона Дидимейского (врача) и перейти под общегреческого Аполлона Дельфийского (дельфина).
...Так что миф о независимости малого государства в те времена тоже был мифом.
***
Судя по всему, события на далекой родине, никак не повлияли на жизнь полиса-колонии. Ольвия далеко, у нее свое правительство, свои законы и даже свои деньги – монетки с символом Аполлона-врача. Ольвиополиты даже обрадовались, когда из метрополии прибыла кораблями огромная партия беженцев – семь тысяч человек. Сохранилось графито с благодарностью за такое количество новых граждан.
Но есть в этой истории одна роковая деталь: благодарность была адресована опальному Аполлону-врачу. В то время, как новые граждане уже признали над собой Аполлона-дельфина. В этом легком несоответствии были заложены предпосылки будущей драмы.
***
Пришлые дельфийские греки не стали смешиваться с коренным населением, они поселились отдельно - в землянках «нижнего города». В трущобных условиях они прожили около 75 лет, даже пальцем не пошевелив ради собственного благоустройства. Вместо этого они возвели свой «правильный» теменос.
Таким образом в городе оказалось два враждебных друг другу культовых сооружения - Аполлону-врачу и Аполлону-дельфину.
О дальнейшей драме можно догадываться по ее следам. Однажды теменос Аполлона-врача был разрушен и утрамбован в землю. Вместо денежек с символом врача появились знаменитые среди сегодняшних коллекционеров литые ольвийские «дельфинчики». Одновременно с этим был ликвидирован трущобный район Ольвии.
Существует гипотеза, что в результате государственного переворота основатели-колонисты были полностью уничтожены представителями великого Дельфийского союза; пришельцы переселились в дома истребленных идеологических врагов, и все дальнейшие поколения ольвиополитов – это их потомки.
***
Впервые на территорию Ольвии я попал в начале семидесятых годов по личным связям. Что изумило в первую очередь – воинские доспехи. У них был «мальчуковый» размер – вот тебе и эпоха Великих Героев! Я попытался примерить перстни из погребений – не налезли. Первая же прогулка по городу подтвердила неоригинальную мысль об относительности любых масштабов: вся центральная часть Ольвии укладывалась в даугавпилсскую площадь Виенибас. То есть: и агора с торговыми рядами, и общественные здания по периметру, и даже прилегающие городские кварталы – все-все укладывалось в нашу площадь.
Планировку домов и улиц прощупал собственными подошвами: жилище богатого горожанина не превышало размеров хрущевки-полуторки, даже знаменитая «комната для симпосиумов» оказалась меньше дешевого гостиничного номера. Посреди пола пролегал специальный желоб деликатного назначения. Дело в том, что во время симпосиумов принято было наедаться и упиваться вином до непотребного состояния, ну так чтоб... Ну, вы поняли: водой плеснул и – порядок.
***
Я думаю, что из тогдашней Греции крохотная и провинциальная Ольвия выглядела так же, как из Риги выглядит Дагда, зато для окружающих варваров-скифов это был мегаполис фантастического будущего. Взять, к примеру, местный гимнасий; в нем было два зала: для тренировок и для командных соревнований. А кроме того – раздевалка, массажный кабинет, аптека, комната отдыха для философских бесед, небольшие бассейны для индивидуальных водных процедур. Уже в последние годы советского времени раскопки открыли сложную гидротехническую систему: вода извлекалась с сорокаметровой глубины и подавалась в другие районы города. Привет николаевскому водоканалу.
Еще один признак цивилизации - ежегодные мистерии в честь возрождения Дионисия. В переводе на более понятный язык – массовое пьянство и групповой секс. Непристойные ионийские пляски, в которых участвовало все население города, изумляли окружающих скифов. Геродот, добравшийся до здешних краев, описал сценку, где горожанин поддел глазеющего скифа такими словами: вы, скифы, над нами смеетесь, но посмотри: ваш скифский царь сейчас вместе с нами находится под наитием божества.
Это и есть уроки цивилизации: к архитектуре и мореплаванию извольте получить что-нибудь в довесок.
Окружающие скифы удивлялись, учились, подражали. Среди скифской знати была мода на греческое. Сохранились золотые украшения с изображениями Ахилла или Геракла в скифской шапке и шкуре. Полагаю, что самой большой скифской мечтой было выдать дочку за грека. Или самому отхватить греческую невесту. Да собственно, так и происходило: в местных скифских захоронениях найдены женские черепа средиземноморского типа. А во времена поздней Ольвии на могильных плитах простых горожан попадаются специфические ошибки «скифского акцента», да и сами покойники странные: по имени – скиф, а по отчеству – грек.
Что сказать: нормальная судьба города на перекрестке дорог. Особенно, если это транзит между варварством и цивилизацией.
Вот с этого места продолжу в следующий раз.