«Я думаю, что художникам все же не следовало бы жить вместе…»3

«Я думаю, что художникам все же не следовало бы жить вместе…»
Даугавпилсский краеведческий и художественный музей представляет выставку из фонда Латвийского национального художественного музея «Творческий тандем: Роман Сута (1896-1944) и Александра Бельцова (1892-1981)».

(Начало. Продолжение – здесь). 

 

Это тот случай, когда биография и взаимоотношения двух художников воспринимается с не меньшим интересом, чем их произведения.

 

Сута и Бельцова стали одной из самых ярких и необычных пар своего времени. Александру, родом с Украины, и Романа, чья родина – Латвия, судьба свела в российской Пензе. Они жили в Риге, мечтая своим авангардным искусством покорить Париж. И мечта сбылась…

 

Чтобы представить выставку, авторов демонстрируемых на ней картин и эскизов в Даугавпилс прибыла Наталья Евсеева, хранитель коллекции и руководитель Музея Романа Суты и Александры Бельцовой – филиала Латвийского Национального художественного музея. Н. Евсеева также автор монографии о творчестве А. Бельцовой, курировала выставку живописи, графики и фарфора, расписанного в мастерской Baltars.

 

Выставка в Даугавпилсском музее продлится с 11 сентября по 31 января.

 

«Я думаю, что художникам все же не следовало бы жить вместе…»

 

Через тернии к звездам

 

Роман Сута родился в… телеге, где-то между Цесисом и Дзербене. Его мать, Наталия Амалия, ехала навестить сестру, и на полпути родила. Вот вам и эскиз судьбы, сулящей с момента появления на свет экстравагантные виражи. На протяжении жизни Сута представал человеком темпераментным, увлекающимся, противоречивым, созданные им работы, можно лучше понять, зная факты его биографии. Этот мастер не получил высшего художественного образования – и, тем не менее, его эрудиция удивляла.

 

Александра Бельцова провела свое детство в маленьком украинском городке с церквями и знатной ярмаркой. Семья была многодетной. Александру учили играть на фортепьяно, рисовать и заучивать наизусть отрывки из пушкинской «Капитанской дочки». Дедушка Шурочки был священник. А потом посыпались беды: туберкулез унес жизнь отца и матери, страшная болезнь погубила восьмерых детей. Александра боялась, что она станет следующей…

 

Однажды она покинет родной дом и окажется в Пензе, где поступит в Художественное училище…

 

Осенью 1915 года Бельцова училась на втором курсе, в это время в училище появились латыши. Студенты сбежались смотреть на новеньких, которые выглядели вызывающе независимо. Роман Сута прибыл в Пензу вместе с друзьями в начале Первой мировой, когда линия фронта стремительно приближалась к Риге. И сразу увлекся Александрой, хоть девушка была старше на четыре года. Старался обратить на себя внимание невысокой симпатичной брюнетки. Но все его уловки до поры до времени не производили впечатления.

 

Наталья Евсеева:

 

«Латыши в Пензенском училище произвели фурор, они держались особняком и писали по-другому. Все на них обращали внимание. Во время учебы была организована поездка студентов в Москву, цель – увидеть художественную коллекцию Сергея Щукина. В тот исторический момент поколения латышских, как и русских художников были лишены возможности поехать за границу, чтобы своими глазами увидеть современное искусство. Первая мировая война и т.д. Конечно, были журналы и прочие печатные источники, но все-таки главная информация тогда черпалась из коллекции Сергея Щукина, который сумел собрать все лучшее и свежее в Париже».

 

Благодаря тонкому вкусу и смелости Щукина, Россия стала обладательницей коллекции шедевров французского импрессионизма и постимпрессионизма. Когда случилась война и следом за ней революция, Щукин эмигрировал, передав все свое собрание советскому государству.

 

Наталья Евсеева: Латышские художники получали порцию информации именно из коллекции Щукина. Другой известный коллекционер Иван Морозов тоже имел большую коллекцию, но дело в том, что к ней допускались только избранные, в то время как галерея Щукина была открытой. Сюда могли прийти все желающие. Это было окно в мир современного искусства.

 

Тем не менее большая часть студентов не принимала такое искусство, ведь это означало идти против течения».

 

Как бы то ни было, Сута и Бельцова сблизились именно во время той поездки. А потом случилась революция.

 

«Я думаю, что художникам все же не следовало бы жить вместе…»

А. Бельцова. Автопортрет 

 

 

В розовых панталонах

 

Наталья Евсеева:

 

«По окончании Пензенского училища (1917) Р. Сута и А. Бельцова поехали в Петроград с мыслью продолжить обучение. Уже тогда Роман, настроенный против академического образования, считавший его стагнацией, делал упор на прикладное искусство.

 

Но вскоре ему пришлось отбыть на родину. В августе 1917 года Сута вступил в ряды Земгальского латышского стрелкового полка, а в конце этого же года вернулся в Латвию».

 

Александра же осталась в Петрограде, где тогда бурлил авангард. Бельцова поступила в легендарный ВХУТЕМАС. Подрабатывала чертежницей и нередко голодала. Живописью занималась в мастерской русского кубиста Натана Альтмана, в это время познакомилась с Петровым-Водкиным, посещала артистический клуб, где читали свои стихи Ахматова, Блок, Маяковский.

 

Из Риги в Петроград летели письма – Сута пылко звал к Шурочку к себе. Однако у девушки не было особого доверия к этому непостоянному в своих чувствах человеку.

 

«Я думаю, что художникам все же не следовало бы жить вместе…»

 

Наталья Евсеева:

 

«У Суты было у него много приключений. Авантюрист по жизни, он рассказывал, что пересекал границу, чуть ли не пешком. Что его поймали немцы. Что он нарисовал портрет их начальника, бежал от них в каких-то розовых панталонах. Невероятные в общем истории…».

 

И все-таки весной 1919 года Александра решила побывать в Риге по пути в Париж. В итоге оказалось, что на столь дальнее путешествие у нее не хватает средств. И Бельцова застряла в Риге. К этому моменту Сута стал заметной личностью, одним из основателей прогрессивной «Рижской группы художников». Молодежь, входящая в эту группу, восхищалась французским искусством, отвергая «слащавые консервы немецкого академизма».

 

Наталья Евсеева:

 

«В Риге Бельцова оказалась в эпицентре местной культурной жизни. Здесь она встретила своих друзей, с которыми училась в Пензе, в том числе латышских художников Екаба Казаку, Вальдемара Тоне, Конрада Убана. Бельцова сначала не входила в Рижскую группу, так как в ее статутах было указано, что членство может получить только латышский художник. Тем не менее ее работы включались в выставки. Когда Александра вышла замуж за Суту, ее приняли в Рижскую группу. Сегодня А. Бельцова – классик латышского модернизма, единственная художница с русской фамилией в экспозиции латышских авторов».

 

«Я не хочу быть чьей-то помощницей…»

 

Они то сходились, то расходились. Мама Суты изначально была не слишком благосклонна к Бельцовой. Женщина была уверена, что ее безалаберному сыну подошла бы практичная, хозяйственная латышка.

 

За пару месяцев до свадьбы Александра писала Роману:

 

«Мне так хочется жить, и мой жизненный инстинкт подсказывает, что я должна уйти от тебя и начать самостоятельную жизнь. Я думаю, что художникам все же не следовало- бы жить вместе. Всегда одному придется принести себя в жертву. Когда мы говорим о нашей дальнейшей жизни, мне всегда кажется, что я должна стать твоей помощницей, а в качестве художницы – играть роль второго плана. Я не хочу быть чьей-то помощницей, хочу сама быть чем-то, все равно, большим или малым, но самостоятельным – это для меня самое главное».

 

В 1922 году они, наконец, поженились – после семилетнего романа. Свадьбу отметили в «Сукубе». Первый в истории Риги вегетарианский ресторан на улице Меркеля принадлежал матери Суты. Его стены расписал Роман с друзьями, и само его название образовано от «супрематизм» и «кубизм». Меню пестрело эскизами художников, а за столиками сидели стильные поэты, писатели, актеры и критики, этих гениев добродушная хозяйка могла накормить и в кредит. Этажом выше находился клуб Райниса, поэт был на этой свадьбе посаженным отцом. Медовый месяц Роман и Александра провели в Париже. Поехали туда с целью завести знакомства и вывести латышское искусство на мировую сцену. Сута тогда сдружился с испанским кубистом Хуаном Грисом, познакомился с Фернаном Леже, Амеде Озанфаном и Ле Корбюзье. Супруги поселились на Монмартре, ожидалось появление ребенка.

 

Однажды вечером Роман пригласил жену на романтический ужин в маленький парижский ресторанчик. Когда официант принес счет, Сута шепнул, что выйдет на минутку – заложить свои карманные часы, чтобы расплатиться. Александра сидела и ждала. Муж не приходил. Минуты превращались в часы, и она, понимая, что все закончится полицией, так разнервничалась, что начались преждевременные роды. В ближайшем монастырском госпитале родилась малышка, которую врач-француз сразу же окрестил – он не верил, что девочка выживет, и беспокоился о пропуске для нее в Рай. Но она выжила, и Александре любезно позволили пожить в летней резиденции госпиталя на окраине Парижа, пока ребенок не окрепнет.

Отмечают, что Роман не очень усердствовал в поиске жены – нашел ее лишь спустя пару дней…

 

«Я думаю, что художникам все же не следовало бы жить вместе…»

 

Молодежь против старой гвардии

 

Наталья Евсеева:

 

«В начале 1920 годов создается Рижская группа художников, которые на тот момент называют себя группой экспрессионистов. Поначалу все современное искусство называли экспрессионизмом. Этим художники причисляли себя к авангарду. Потом уже начали разделять на кубизм и т.д. Вскоре название было изменено на более нейтральное: «Рижская группа художников». В 1920 году прошла первая выставка, вызвавшая невероятный интерес, был просто аншлаг. Это в России люди уже привыкли к уличным шествиям, раскрашенным лицам, к каким-то выходкам вроде «Черного квадрата», а в Риге публика к таким вещам была не готова. Многие отнеслись критично. Но главный скандал разгорелся после того как директор Рижского музея искусств В. Пурвитис приобрел с этой выставки работы некоторых художников для коллекции музея. Тем самым он настроил против молодых старую гвардию. В последний день выставки была устроена дискуссия с приглашением на нее разноплановых художников. Но Рижской группе художников слова на этом диспуте не дали».

 

Наталья Евсеева:

 

«У многих художников Рижской группы начала 1920 годов лица не имеют носа. Отсутствуют черты лица. Но вот был такой период схематических лиц. Пустые столы, пустые кружки, тарелки и лица…»

 

Сходство в некоторых произведениях Бельцовой и Суты в начале 1920-х их объясняется общими интересами в искусстве. Обоих привлекал французский модернизм. Впервые они поехали в Париж в 1923 году. В 1925-ом – участвовали в выставке современного искусства в Париже. Картины Бельцовой и Суты экспонировались рядом с работами парижских знаменитостей — Пабло Пикассо, Марка Шагала, Фернана Леже, Жака Липшица и других модернистов. В том же году фарфор «Балтарс» с успехом демонстрировался на Международной выставке современных декоративных и промышленных искусств в Париже.

 

Наталья Евсеева:

 

«В 1920-1930 гг. Сута писал много враждебных статей об Академии художеств в Латвии, которая к тому времени была основана. Что ее надо упразднить».

 

В числе ярчайших представителей латвийского модернизма помимо Романа Суты и Александры Бельцовой называют Конрада Убана, Валдемара Тоне, Марту Скулме, Ото и Уги Скулме, Гедерт Элиам и др.

 

В 1924 году Сута решил заняться росписью фарфоровой посуды, и вместе с Бельцовой и графиком Сигизмундом Видбергом основал мастерскую «Балтарс» (1924). Созданные там тарелки и вазы заслужили признание – две золотые и одну бронзовую медаль на престижной международной выставке декоративного искусства в Париже.

 

«Я думаю, что художникам все же не следовало бы жить вместе…»

 

Наталья Евсеева:

 

«Внутри этого союза (Сута и Бельцова) было ощущение внутренней борьбы. У многих художников жена становится музой, но здесь ничего похожего. Портретов своей жены Сута не писал. Если Бельцова и появляется в его работах, то они имеют название "Голова", "Фигура", без всякого налета восхищения.

 

Бельцова вынуждена была сделать несколько абортов. И только благодаря поставленному ею ультиматуму, у них родилась дочь Таня. Они тогда, наконец, зарегистрировали отношения.

 

У Суты и Бельцовой находилось много общего в работе. Роспись тарелок – их семейный бизнес.

 

Я бы с удовольствием расписывала футуристические тарелки, но на них нет спроса. И я вынуждена помогать мужу в росписи национальных тарелок», – признавала Александра.

 

Однако, если смотреть объективно, то есть работы, в которых Сута заимствует мотивы Бельцовой. В середине 1920 годов Сута отходит от живописи и больше занимается прикладными вещами».

 

Критики снисходительно называли работы Бельцовой «отражением Суты», да и муж критиковал искусство жены, что было несправедливо. Фарфоровая ваза, созданная Бельцовой с древнерусскими мотивами, так понравилась мэтру латышской живописи Пурвитису, что он пожелал, чтобы после смерти его прах поместили именно в нее и хранили в музейной нише. Бельцову, к примеру, отличало то, что для росписи фарфора она использовала православные мотивы, навеянные иконописью. Примитивная живопись, средневековая живопись сильно повлияли на искусство авангарда. И это тот опыт, который Бельцова получила, прожив несколько лет в Петрограде, (а московская и петербургская школы авангарда отличались по своему характеру). 

 

«Я думаю, что художникам все же не следовало бы жить вместе…»

 

Подготовила: Жанна Чайкина (использована статья А. Морозовой «Ради Романчика стоило страдать...», «Лилит» ).