«Утка» с едким запахом безразличия2
Предвидя, что двери в так называемую отдельную квартиру мне никто не откроет, стучусь в соседнюю, где, как оказалось, проживает 59-летняя Валентина Тимофеева, инвалид II группы (в связи с тяжелым заболеванием сердца). Валентина здесь с 2002 года, так сложилась судьба. На дом, где она жила раньше, наложил правовую руку собственник. После операции женщине пришлось поскитаться по углам, пока не определили в социальный дом. Расспрашиваю у нее о соседке, правдивы ли факты, что приводились в телефонном разговоре. Оказывается, все правда.
Действительно, имеется такая одинокая бабушка без надлежащего ухода. «Зимой еще как зимой, не так пахнет. А летом просто ужас! Особенно в выходные дни. (Двери малогабаритных восьми квартир расположены на этаже друг напротив друга, коридор в форме длинного рукава. – прим.) Та авария, в результате которой женщина осталась инвалидом, произошла лет девять назад. Приблизительно полгода пострадавшая находилась в пансионате (имеется в виду Даугавпилсский территориальный центр социального обслуживания. – прим.), но ей там вроде как не понравилось, и бабушку вернули в социальный дом. Говорят, привезла какая-то Тереза, ее знакомая с Погулянки. Первый месяц эта женщина приезжала присмотреть, а потом пропала. Но я вселилась сюда позже, поэтому говорю то, что слышала от других.
Три раза в неделю старушку навещают соцработники из Управления социальных дел (УСД), но этого мало. Ведь и в остальные дни за лежачей уход требуется!» – эмоционально поясняет Валентина то, что в пояснении не нуждается.
ЗАСТУПИТЬСЯ НЕКОМУ
А потом к разговору присоединяется еще одна соседка «по рукаву» общего коридора – 65-летняя Велта Самушонока. Велта знает о бабушке больше, так как живет в этом доме 20 лет. Замечает, что дом особенный, врачам скорой бывает страшно сюда заходить. Разруха в подъездах страшная. Воды горячей нет и никогда не было, хоть дом не изба на краю села – 4-х этажный, кирпичный, недалеко вуз, где наукам и культуре молодых обучают.
Бабушку, по словам Велты, зовут Фелиция Дубиловича, она 1927 года рождения. Когда ее привезли из пансионата, то первые два года весь уход за больной осуществляли соседи, в основном, Велта. Обмыть, накормить, постирать… Потом на помощь пришли социальные работники из УСД. А помощь такая: три раза в неделю (понедельник, среда, пятница) приходит сотрудница и проводит в комнате бабули около часа. В остальные дни вся надежда на энтузиастку Велту. Если она не зайдет, то и никто не зайдет. «Прихожу, судно в ведро выливаю, кормлю, обмываю, а что делать-то?» – рассказывает о своих неоплачиваемых трудоднях женщина. Можно горько пошутить, что таким образом Велта вспоминает свою молодость – женщина 23 года отработала в Калкунском доме ребенка, где насмотрелась всякого. Не так давно Велта сама попала в аварию, когда в районе тюрьмы на нее наскочила машина. Оправлялась несколько месяцев. На вопрос, кто в это время ухаживал за бабулей, отвечает, что кроме трехдневных соцработников, никто. Так и лежала голодная.
«У бабушки аппетит хороший, она супчика просит, а кто сейчас ей сварит, кроме меня?» – задает вопрос сердобольная соседка и предлагает увидеть собственными глазами происходящее в течение многих лет.
Велта открывает ключом двери, от которых уже издали исходит характерный запах, и мы втроем входим в то ли коридорчик, то ли кухоньку (слева плита времен Хрущева, справа такой же умывальник). В комнату не прохожу, она и так, как на ладони. Слева на кровати, вернее, почти поперек ее в неудобной позе лежит седая женщина. Перед ней дряхлые табуретки, на одной из которых судно («утка») с испражнениями. «Утка» открыта и «ароматизирует», потому что крышка упала и ее не поднять. Слева же стул, уставленный пластиковыми бутылками с водой, похоже, из-под крана. Кроме воды, на стуле початая пачка латвийского печенья Selga… Понятно, что стул служит столом, потому что стола как такового нет, впрочем, нет и многого другого – телевизора и холодильника в том числе. Единственная книга – зачитанная Библия. Похоже, она же единственная надежда.
«Спросите, пожалуйста, у Фелиции, где она раньше работала, кем…» – прошу у Велты, в надежде хоть немного разговорить это страшное одиночество. Но бабушка сначала не слышит или не хочет слышать вопросов, а потом тихо отвечает: «Где работала? Где жила, там работала…»
Мы выходим. Больной человек остается по ту сторону. Прищепка на коротенькой бельевой веревочке, пустые плечики у двери… Тихий ужас.
Пару лет назад к Фелиции обращались с предложением отправить в пансионат, но она опять не захотела. Почему так упорствовала?
В квартире напротив проживает еще одна старенькая женщина, но тут все же история повеселей – есть кому навестить и позаботиться. И вот, представьте, та 86-летняя бабулечка покупает цветочный дезодорант, чтобы как-то облагородить проникающий в ее комнату запах. Но при смешении химии и биологии в воздушное пространство вырывается такое… Больше бабушка в мирных целях дезодорантом не пользуется.
Со слов Велты, за Фелицией уже продолжительное время ухаживает женщина из УСД по имени Галина (из бюро надомного обслуживания). Но в последнее время приходит другая и «забывает» постирать белье интимного пользования. Забывчивого сотрудника заменяет все та же Велта. А с другой стороны, как стирать-то? Воды горячей нет, машины стиральной тоже.
«Около месяца назад был случай, когда к беспомощной бабушке вломился пьяный мужик и уснул у нее в ногах. Пришлось вызвать полицию, мужика того забрали», – говорит Велта. Она же объясняет, что общие двери в коридор закрывать на ключ бесполезно, все равно выбьют. Заступиться некому – в этом «отсеке» только одинокая женская старость.
ТАЙНА СОЦИАЛЬНОГО ДЕЛА
Выхожу из дома через сокрушенный временем и отношением подъезд с тяжелым чувством. В желании узнать, как такое возможно, направляюсь в Управление социальных дел города. В отделе социального обслуживания пенсионеров и инвалидов справляюсь о Фелиции, но сотрудница А. Плиска не в курсе. О положении Фелиции ей ничего неизвестно. По поводу ситуации предлагает писать заявление на предмет помещения в пансионат. Поясняю, что женщина вряд ли сможет это сделать. Сидящая за столом напротив И. Дукшта, слыша разговор, обещает взять ситуацию на заметку, при этом рекомендует журналисту изложить вопросы в письменной форме, мол, рассмотрят и ответят. В какое время рассмотрят? Помощь нужна уже сегодня. И невозможно поверить, что ситуация, продолжающаяся годами, никому из социального руководства неизвестна. За уточнением направляюсь к главе УСД, но ее на месте не оказывается. Вероятно, дела. У секретаря узнаю, что возглавляющая бюро надомной помощи от УСД Н. Ермолаева в настоящее время в отпуске. Ее замещает социальный работник В. Лутака. Телефонную трубку в бюро никто не берет. Пытаюсь узнать номер мобильного телефона сотрудника бюро, но мне, журналисту газеты «СейЧас», его не доверяют, при этом пояснения, мягко говоря, странные…
Звоню Хелене Солдатенок не как руководителю ЗАГСа, а как возглавляющей Даугавпилсское отделение Красного Креста, сознавая, что и она в отпуске. Так и так, помогите, чем можете. И почти неожиданно прорыв позитива: «Да, конечно, мы обязательно поможем. В ближайшее время направим бригаду волонтеров, закрепим человека в те дни, когда к бабушке не приходит сотрудник УСД. Сегодня же к ней зайдет медсестра из Красного Креста. Но надо серьезно думать о помещении в пансионат. Кроме того, по вашему рассказу, можно предположить, что женщина нуждается в помощи психолога. В этом тоже посодействуем», – заверяет Хелена Солдатенок.
Неужели дело сдвинулось с мертвой точки? По крайней мере в этот же день медсестра Красного Креста Лариса Крупенина уже кормила бабулю «картошечкой со сметанкой и куриными котлетками». От отзывчивой Ларисы узнаю, что прежде, чем кушать, бабушка поинтересовалась, какой сегодня день – по пятницам она не ест мясного.
На следующее утро дозваниваюсь в бюро надомного обслуживания, но на самые простые вопросы ответа не дают, а вернее их даже не выслушивают. «Без разрешения Светланы Ивановны ни на какие вопросы мы не отвечаем», – заявляют, храня великую тайну социального дела. Удается узнать только то, что к Фелиции приходит социальный работник 4 раза в неделю и проводит у нее два часа. А соседи утверждают, что 3 раза по часу. И кому верить?
Этим же утром общаюсь по телефону со Светланой Гавриловой, руководителем УСД. Ее ответы на мои вопросы складываются в следующее. Поместить человека в пансионат не так просто, даже если он психически нездоров. По европейским установкам необходимо личное заявление. Тем не менее С. Гаврилова обещает разобраться в ситуации и через пару часов перезванивает сама, чтобы сообщить, что у Фелиции побывал социальный работник УСД, «в очередной раз ей было предложено перебраться в пансионат». Но женщина «категорически отказывается». Учитывая, что за ней требуется каждодневный уход, он будет осуществляться совместно с отделением Красного Креста, то есть медсестра отделения будет приходить к бабушке в те дни недели, когда не ходит социальный работник, то есть 4 дня в неделю.
«А что с мебелью, ведь в комнате только старые табуретки и коробка в углу?» – пристаю с неудобным вопросом. – «Знаете, люди в таком состоянии не хотят, чтобы их тревожили, меняли что-то в интерьере…» – отвечает руководитель Управления социальных дел, но установить холодильник за счет найденного спонсора все-таки обещает. Может, и на стиральную машину спонсора найдут? Однако неужели нельзя было озаботиться всем этим раньше?
P. S. Фелиция в переводе с латыни означает «счастливая». Вот так счастье...