Два ведра старинных книг3

Григория Михеева в нашем городе в первую очередь знают как художника, реставратора и держателя рамочной мастерской. Однако среди прочих его талантов имеется и умение тщательно изучать старинные книги, в первую очередь церковно-славянские. Конечно, в Даугавпилсе можно найти и других специалистов такого профиля, но Григорию зачастую доверяют очень ценные экземпляры. Один из них – «Политика» Юста Липсия (современника Рубенса) конца 16-го века – стала поводом для этого интервью.

Контекст:

Гера, как давно ты стал интересоваться букинистикой?

В какой-то степени я был связан со старыми книгами всю свою сознательную жизнь. В 19-20 лет я познакомился с замечательным коллекционером и реставратором книг Екимом Платковым, жившим тогда за Лауцесе. Он был старовером Володинской общины и ходил в ту же моленную, что и мои дедушки-бабушки. А у староверов, как известно, имеется какой-то особый загиб мозга, лишняя «историческая хромосома», то есть настрой на то, чтобы пользоваться предыдущим культурным опытом. И не только вычитанным из книжек. Вот в этой среде я и воспитывался.

Через тебя проходили очень разные книги. В том числе и «Политика» Липсия. Каков разброс старинной литературы по Латгалии, что здесь можно встретить?

Здесь можно встретить очень много ценного, хотя лично я в первую очередь разбираюсь в церковно-славянской литературе. Но ведь не зря говорят, что Латгалия – котел культур. Поэтому старые книги на русском, польском, иврите, латыни, немецком и других языках тут можно встретить очень часто. Свою роль в этом сыграли и униатские общины, и иезуиты.

Каковым было отношение к старинным книгам в советское время и уже в независимой Латвии?

В советские годы иконы и книги староверов, да и вообще старинные издания книг, переживали в Балтии очень разные судьбы. В 1960-х некоторые моленные (хранилища книг и икон) были сожжены. 1970-х интерес к раритетам проявили ленинградские и московские ученые. Иконы в моленных были взяты на учет и частично описаны, после чего большинство моленных было обворовано и многие ценные иконы исчезли в неизвестном направлении (кстати, описи, хранившиеся в республиканских отделениях по охране памятников культуры, тоже исчезли).

Насколько мне известно, книгами и иконами занимались разные люди. То есть те, кто был нацелен на книги, не работал с иконами. И наоборот. Вероятнее всего, что иконами в большей степени интересовались москвичи, а книгами – питерцы. Вот такой раздел сферы влияния (смеется).

А вообще, как 40 лет назад, так и сейчас отношение к букинистике осталось неизменным – подавляющему большинству людей это не интересно. Вот новый айфон – это да. А книг в смартфон и накачать можно, они целую библиотеку теперь заменить могут. Правда, из-за клипового мышления люди теперь больше картинки смотрят, а не книги читают.

В чем заключается главная ценность старинных книг?

Ценность заключается в первую очередь в тех правках и переводах, которые вносятся с каждой последующей редакцией. Каждое новое столетие – это новая эпоха языка, и тот язык, который, например, использовался в 14 веке, для 16 века уже был не так понятен. Новые поколения желают новых редакций, замены непонятных мест, новых синонимов, поясняющих фраз. А это – ключевые моменты изменения культуры, и в некоторых случаях переписчик/редактор допускает чудовищные ошибки, тогда как в других делает большое благо для своих современников.

Наглядный пример – Острожская Библия. Много лет назад представитель Рижской Гребенщековской общины Максим Пашинин уехал в Москву и там основал староверческую типографию. В этой типографии была переиздана Острожская Библия – великий памятник русской словесности, впервые напечатанный Иваном Фёдоровым (одним из первых русских книгопечатников). Я, заинтригованный, купил это принтованное издание и начал его изучать.

Поначалу ничего существенного я не заметил, но через три года я увидел сканы Острожской Библии 1581 года. Когда я начал сличать тексты старой «Фёдоровской» Библии и купленного новодела, то у меня отвисла челюсть. Оказалось, что это разные тексты. Как выяснилось, Острожская Библия несколько раз переиздавалась во Львове и в Москве. Причем переиздания делались «с готового переводу, князя Острозскаго печати, неизменно, кроме орфографии и неких вмале имен и речений нужднейших, явственных погрешений», то есть с исправлениями некоторых «ошибок», замеченных издателями в тексте, заменой или пояснениями устаревших и малопонятных слов. Отредактированный текст, уже в 21 веке, и решили перепечатать в Москве. А все потому, что кому-то пару столетий назад захотелось сделать её «более понятной и правильной». Таких примеров в фундаментальных трудах человеческой мысли – просто тьма.

Причина, почему люди делают такие ошибки, очень проста. Со временем растет потребность в конкретике, а мышление людей становится все менее системным и все более линейным. Нам нравится выделять детали, и это в результате приводит к потере целостного видения. Так что от переводчиков и редакторов реально зависит ход истории, а большие изменения возможны даже из-за вычеркивания или добавления одного предлога.

Что же делать, если нашел на чердаке у бабушки охапку старых книг?

Прежде всего – атрибутировать, то есть узнать, что это за книги. А потом выяснить, какую ценность они представляют не только в материальном плане, но и в плане наследия семьи, города и региона. Должен сказать, что потрясающие открытия происходят не только на чердаках, но и между страниц относительно новых книг, как это было, например, со «Словом о погибели Русской земли». Поэтому порой стоит просто присмотреться к тому, что у вас перед носом.

Старинные книги, особенно церковные, не обязательно сразу же галопом нести в церковь – у них имеется вся необходимая литература для проведения службы. А вот для вас какой-нибудь «Златоуст» вполне может оказаться единственной ниточкой связи и с вашими прадедами, и с хранилищем ценнейших знаний.

Вообще, мой большой поклон нашим работникам краеведческого музея, потому что в ДКХМ хранятся очень важные для нашей истории рукописные и печатные старинные книги: работы времен Ивана Грозного, двухтомник «Церковной истории» Цезаря Барония и многие другие ценности. Если аккуратно сохранять такие артефакты культуры, то рано или поздно обязательно появится умелый исследователь, который сможет рассеять вуаль тайны.

Редакция «Граней» благодарит Григория Михеева за интервью и предоставленный материал.