Как-то зимой Людмила Александровна, имея право свободного передвижения по лагерной зоне, приехала к Наташе Волагуевой, которая была родом из Екатеринограда.
Кобура на столе
Жила Наташа в землянке. Жаловалась, что тоска смертная ее заедает. Людмила спросила: «А где же твой ухажер?» «Да выгнала я его», – ответила женщина. Во время этого разговора в дверь землянки кто-то постучал. Открыли – вошел красивый, статный офицер, в полушубке и меховой шапке. «Девочки, дайте нос обогреть!» Они в ответ: «Добро пожаловать. Только учтите, мы – политические». «А мне, – говорит, – все равно, согреться бы только. Возим с солдатами хлеб для бригады. Так они завалились на пшеницу, накрылись и дрыхнут. А я не могу там уснуть, закоченел весь». Снял полушубок, отстегнул кобуру и положил на стол. Потом бросился на раскладушку и тут же захрапел.
Женщинам подумалось, что фронтовик не должен так неосмотрительно бросать оружие. Если бы его начальство узнало, расстреляло бы. Он вообще не имел права контактировать с политическими, не то что спать в их присутствии. Наташа тихо встала и поправила ему подушку, прошептав: «Какой же он красивый». Потом на кухне приготовила кашу – пшеницу сварила да салом заправила, которое доставала через своего любовника-механизатора. Офицер, проснувшись, представился Петром Калмыкиным и поел той кашки с большим удовольствием. Признался, что уже два дня голодный: «На кухне не дают ничего, пайков в обрез». Обнял Наташку-то, симпатичная она была, щечки румяные... Потом, обратившись к Людмиле Александровне, серьезно спросил:
– Мать, я бы хотел вам подарок сделать. В чем вы нуждаетесь особенно?
– Бумаги бы нам, никакой ведь нет.
Тогда он достал из своей сумки журнал немецкий, шикарный такой, в переплете черно-белом – узкие разлинованные полоски на прекрасной бумаге. В этом журнале Людмила Александровна потом писала много из молитвенников-западников, делала рисунки. Я видела эти чудом сохранившиеся листы у отца Амвросия и держала их в своих руках. Очень тонкий, изящный почерк и прекрасные миниатюры на евангелистические темы.
О колдовстве в лагере
Начальником конвоя в зоне был симпатичный украинец Александр Макеев. Жена у него – Шура и четверо детей. Старшему мальчику 11 лет, остальные помладше и Светланочка, грудная еще. Людмила Александровна в один из дней возвращалась из санчасти с лекарствами, как вдруг увидела, что Шура в расстегнутом пальто, без платка и ведер быстрым шагом направлялась к проруби на реке Нура. «Ты куда идешь?» – окликнула медсестра. «В прорубь», – на ходу бросила та. Догнав Шуру, Людмила Александровна взяла ее за рукав и развернула к дороге.
Так, молча, они и дошли до дома Шуры. Уже в комнате Людмила Александровна спросила несчастную: «В чем дело?» Оказалось, что ее муж не приходит домой две недели. Маруська, работающая истопником, – его любовница. Зайдя недавно домой, только для того, чтобы переменить белье, он так бросил на кровать маленькую Светланочку, что чуть не разбил ей головку, тогда как раньше с отцовской нежностью и заботой сам баюкал ее. Медсестра как могла стала успокаивать Шуру. И в тот же день обратилась за помощью к старцу Арсению, который знал, как надо поступать в таких случаях. Выслушав Людмилу Александровну, попросил: «Заведи меня в этот дом». По его же просьбе Шура принесла воды в выдолбленной из дерева миске. Отец Арсений освятил женщину крестом и окропил все помещения водой. Сказав, что три дня будет поститься и молиться, чтобы разрушить колдовство, которым окутан Макеев, удалился в амбулаторию, Людмила Александровна уступила ее старцу по такому случаю. В посту и молитве о. Арсений провел трое суток.
По прошествии этого времени Людмила Александровна из окна увидела, как Шура в расстегнутой телогрейке, без платка, но с другим, счастливым уже лицом, бежала к ней и еще издали махала руками и что-то кричала.
Распахнув дверь в помещение, упала на колени и выдохнула: «Пришел, сел за стол, обхватил голову и спрашивает: «Шура, что это со мной было?» Шура в ответ расплакалась: «Ты сам должен знать, что с тобой произошло».
Тогда муж взял из ее рук грудного ребенка и стал целовать. А потом вдруг отчаянно: «Я убью эту сучку».
«Да какая тебе польза-то от этого будет? – испугалась Шура. – Хочешь, чтобы я с детьми одна осталась?»
Теперь Макеев спит. Людмила Александровна позвала старца Арсения, и тот сказал, что воду, которую он освятил, надо подливать понемножку в чай. А Людмиле Александровне посоветовал пойти к начальнику участка Градову и рассказать всю эту историю. Она так и сделала. Градов, наслышанный уже о подобных случаях в лагере, вызвал Марию к себе.
«Как ты могла приколдовать Макеев? И как твоя подруга Ольга приколдовала командира взвода Голубева? Думаешь, я не знаю?! Отвечай!»
Мария стала все валить на Ольгу. Мол, та ее научила. В результате поплатились обе – их убрали из Самарского отделения. Макеев был очень рад, узнав, что Марию отправили на другой участок Долинки. А вот Голубев – тот никак не мог отстать от Ольги и пользовался любым предлогом, чтобы самому с конвоем провожать заключенных, когда они ехали через участок, куда была переведена Ольга.
Еще один случай
У молодых стрелков, взятых на фронт, оставались в лагере «жены» из осужденных, которые доставались их «заместителям». Жена убитого мичмана Надя работала во взводе уборщицей. Однажды начальник северного участка, зная о том, что Людмила Александровна прекрасно рисует, обратился к ней с такой просьбой:
– Нарисуй мне ковер.
– А у меня очень холодно в квартире, руки стынут и краски.
– Ничего, будешь рисовать там, где тепло, и предложил некоторое время пожить в домике мичмана, в котором хозяйничала его вдова Надя. Большая комната хорошо отапливалась. Людмила, недавно выписанная из больницы, была рада такому случаю. Вместе с Надей они натянули полотно для ковра на стену. А к вечеру Людмила Александровна попросила хозяйку разрешить ей расстелить тулуп на полу у печки. Надя предупредила, что если утром кто зайдет, сказать, что она еще спит, а то, что этот человек принесет, оставить в коридоре. Ранним утром в дверь действительно постучали, и когда Людмила Александровна открыла, на пороге стоял интеллигентного вида мужчина. Очень вежливо он попросил позвать Надю. Услышав запрограммированный уже ответ, протянул Людмиле Александровне сверток со словами: «Положите тут где-нибудь». Когда Надя ушла на работу, человек опять явился и опять попросил что-то оставить. И так в течение дня он раз пять приходил с каким-то приношением. Вечером Людмила Александровна спросила вдову о зачастившем странном госте. «Да это завхоз взвода ходит – бывший директор школы», – ответила та.
«Но какое отношение он имеет к тебе?» – не отставала жиличка.
Оказывается, Надежда раньше была страшно влюблена в него, жила с ним, а потом попала в больницу на несколько месяцев. И вот ей доносят, что любимый во время ее болезни сошелся с какой-то заключенной. В отчаянии Надя решила наложить на себя руки. Ночью, порвав простыню, наметила уже крюк в уборной. И только собралась накинуть петлю на шею, как вошла санитарка, остановила ее и отвела к дежурившему врачу. В палате у Нади случилась истерика. Для себя она все равно решила покончить с жизнью, но в следующий раз выбрать для этого какой-нибудь другой способ. Как-то к ней подошла старуха-заключенная и сказала: «Ты не горюй, девка. Я верну тебе его. Когда выйдешь из больницы – найдешь меня в бараке». Та старуха потом научила Надю заклинанию.
«В полночь иди в баню к закрытому колодцу, опусти в него котелок и все время повторяй эти слова... Вокруг начнут пугать, свистеть, будет страшный шум сзади – не оглядывайся. Принесешь воду – пои ей этого мужчину. Только тогда ты его возненавидишь», – прошамкала она беззубым ртом. Надежда погибала от безответной любви и не верила, что когда-нибудь сможет возненавидеть любовника. Но чтобы испытать, согласилась на предложение старухи и сделала все так, как та велела. Поила изменника в столовой взвода, подливая потихоньку в чай да в суп. И вот через некоторое время он стал приходить к ней по несколько раз в день и сделался ей до того противен, что Надя стала избегать этих встреч. Людмила, узнав обо всем, пожалела в душе седого и доброго на вид человека. «Надежда, ты же испортила жизнь и себе, и ему. Ты предала его нечистой силе. Надо спросить старца, как следует поступить», – уверенно сказала она.
Батюшка Арсений посоветовал Надежде уехать домой в отпуск. И в первой же обители исповедоваться в этом грехе и исполнить епитимью, которую там на нее наложат. Надя спорить не стала – когда вернулась, человек этот был свободен. Освободилась и она от своих ночных видений и кошмаров.
Продолжение следует.