Феномен Штеймана2
Сегодня в рамках совместного проекта Даугавпилсской городской думы и газеты «СейЧас», посвященному людям, имеющим звание «Почетный Даугавпилчанин», мы расскажем именно о нем – профессоре Иосифе Анатольевиче Штеймане, чей преподавательский стаж исчисляется семью десятками лет. Штейман защитил три диссертации – две в Москве и одну в Риге. В 1967 году стал первым профессором в вузах Прибалтики. Одна из научных монографий Штеймана («История евреев Латвии») вышла в издательстве Колумбийского университета в Нью-Йорке. На текущий момент Штейман, которого в научном мире называют феноменальным, написал почти 60 книг. При этом ученый совершенно не пользуется компьютером, называя себя старомодным.
Война и мир
В 1923 году в семье даугавпилсских педагогов Рахили Ильиничны и Анатолия Григорьевича Штейманов родился мальчик, которого нарекли Иосифом. Когда с работой в городе возникли проблемы, родители перебрались в Лиепаю, где Рахиль стала давать уроки на дому. Маленький Иосиф, невольно подслушивая эти «домашние» науки, к четырем годам научился читать и писать. В Лиепае они прожили три года, а потом в поисках лучшей доли перебрались в Ригу. В столице родители Иосифа устроились в школу. И до 1934 года все шло хорошо. Но с приходом к власти Улманиса благополучие покатилось под откос. Супругов Штейманов уволили с преподавательских должностей. Причина – оба состояли в партии социал-демократического толка. В поисках выхода отец окончил бухгалтерские курсы и поступил на текстильную фабрику Фельдмана, а маму за некую плату взяли присматривать за душевнобольным ребенком. Так выживали. Но вскоре мамины нервы не выдержали, и она вместе с сыном вернулась в Даугавпилс, где организовала детский сад на съемной квартире, где они и жили. Это приносило пусть небольшой, но доход.
С началом войны Иосиф, которому на ту пору исполнилось 18 лет, поехал в Ригу за оружием. Когда вернулся с грузовиком, полным винтовок, его мама уже эвакуировалась в Новосибирск, не застал он и отца, эвакуировавшегося из Риги в Узбекистан. Оказавшись в одиночестве на безжалостном фоне войны, парень, не раздумывая долго, зашагал в сторону Великих Лук, откуда его направили в Татарию, где Иосиф встретил Карлиса Каулиньша, уполномоченного Латвийского правительства. С его подачи Штейман стал агитатором среди латышских рабочих, строивших железную дорогу Казань – Бугульма. Лихо проведя работу в массах на латышском языке (русскому Штейман научится позже), он набрал тогда около 100 латышей-добровольцев для формирующейся 201-й Латышской дивизии и на пароходе по Волге добрался с ними до Горького, а точнее до ускоренно обучающего военным наукам Гороховецкого лагеря. В августе 1941-го Штейман зачисляется в 92-й стрелковый полк, участвовавший в обороне Москвы.
«Мы, молодые, думали, что война дает перерывы на обед и отдых. Но она оказалась совсем другой. Не спали по неделям, вместо крыши – небо, вместо печки – сорокаградусный мороз. Через пару месяцев такой жизни послали в село Апрелевка, где находился знаменитый завод грампластинок. Тут отдохнули несколько дней, и вперед – пешком 80 километров на Северо-Западный фронт. Помню, как мы втроем, кроме карабинов на плече, несли 60-килограммовый миномет. Один нес ствол, второй опорную плиту, третий тащил двуногий лафет – лошадей не было. Кстати, в нашем батальоне служил председатель Даугавпилсского горисполкома Бернард Шкапарс, который потом погиб под Москвой. Тогда вокруг рвались мины, бомбы, снаряды. Рыть окопы невозможно и некогда. Бойцы замерзали во время сна. Я узнал, что такое спать на ходу. Лучше на ходу, но живым. Но в таких ужасающих условиях никто не болел. Удивительно!» – делает акцент Штейман.
Под Старой Русой весной 1942-го он получил осколочное ранение и попал в госпиталь в Магнитогорске, размещавшийся в клубе Металлургов. Никаких палат – полный зал раненых. Через три месяца лечения Иосиф получил инвалидность и отбыл к отцу в Узбекистан, женатому к этому времени на другой женщине. Видеть это было тягостно, и молодой орденоносец (у Штеймана орден Отечественной войны I степени, медаль «За Отвагу», медаль «За оборону Москвы»), уехав от родителя, занимавшего директорскую должность в русской средней школе, устроился в одном из узбекских совхозов. Его, подучившего к этому времени русский, приняли учителем истории и географии в русскую школу. А в 1944-м позвали в оперативную группу, которая создавалась в Москве для организации городской жизни в Даугавпилсе. «Мы вошли в город вместе с воинской частью 27 июля, в день его освобождения. Каждый имел свое задание. В мои обязанности входило жилищное устройство людей. Даугавпилс дымил руинами, полыхал огнем, в нем почти не было жителей. Но фронт уходил дальше, и люди постепенно начали возвращаться. Прибывавших следовало где-то расселять», – поясняет Иосиф Анатольевич.
40 экзаменов экстерном
В 1945 году Штейман числился ответственным секретарем местной Чрезвычайной комиссии, занимавшейся подсчетом нанесенного фашистами ущерба. Счет велся всему, в том числе и убитым немцами советским военнопленным. Под наблюдением специалистов из Риги проходила эксгумация тел. Свидетелями были пленные немецкие офицеры и местные священники. Составлялись акты, документы отправлялись в Республиканскую чрезвычайную комиссию под руководством Вилиса Лациса.
В августе 1944 года в Даугавпилс вместе с прифронтовым госпиталем прибыла 16-летняя санитарка Раиса Сабурина. Госпиталь расформировали, и она устроилась секретарем в горком, где в одном из отделов работал Иосиф. Увидев блондинку с голубыми глазами, он тут же влюбился. Пригласил в кино. Какой они смотрели фильм, оба уже не помнят, зато сопутствующий просмотру холод в «Целтниексе» не забудешь! Чтобы у девушки не мерзли ноги, кавалер отдал ей свои бурки, а сам сидел в носках. Столь геройский поступок Рая оценила – вышла за Штеймана замуж. Расписались в 1946-м без свидетелей и свадебных церемоний. Сегодня их супружеству 65 лет. У Штейманов две дочери, двое внуков, одна внучка, два правнука и правнучка. Род продолжается.
С 1946-го Иосиф стал работать в школе, потом в Даугавпилсском учительском институте, который позднее был преобразован в педагогический. В один год (1948–1949) герой нашего повествования сдал экстерном все 40 экзаменов исторического факультета Латвийского пединститута. Когда пришел к нотариусу, чтобы снять с диплома копию, тот не поверил и стал перезванивать в Ригу директору института.
В советское время преподаватель, не имевший ученой степени, получал 105 рублей, при защите кандидатской зарплата вырастала до 320 рублей, а докторская тянула на все 450. Конечно, учатся не только ради достатка, но и ради него тоже. Штейман дважды защищался в Москве, а после обретения Латвией независимости, дабы подтвердить свою ученость новой власти, защитился еще раз (1996), получив латвийский докторский диплом, а также статус эмеритированного профессора. А вот к тому, что при Советах ему было присвоено звание Заслуженного деятеля науки Латвии, придирок не последовало.
Я согласен с Черчиллем
Историк Штейман доносит до нас следующие мысли: «Люди обычно хотят учиться на собственном опыте, не желая учитывать чужой. Важны только личные разочарования, личные потери… К чужим интереса нет. С Латвией дело обстоит так. До войны 2/3 населения здесь было занято сельским хозяйством. Страна экспортировала масло, лен, свинину в Германию и Англию и была самодостаточна. Сегодня многовековой крестьянский опыт не востребован. Население больше не занимается сельским хозяйством в той степени, как это было раньше, то есть фундамент, на котором исторически держалась страна, выбит, и это плохо.
В мире есть одно неприятное, но реальное явление: наиболее удачно экономическая ситуация складывается там, где присутствует диктаторское правление. В то же время диктаторы несут беды. Но что до Улманиса, то он никого не репрессировал в период своей диктатуры. Жил в скромной квартире на улице Тербатес, на свои деньги содержал студентов. Бескорыстный диктатор. На 60-летие президенту хотели подарить хороший дом на Югле. Улманис отказался. Диктаторские замашки и скромность в одном лице… В 1940 году он выступил по радио с речью, призывая народ дружелюбно относиться к Красной Армии, надеялся, что останется президентом. При этом подписывал состав нового правительства во главе с Кирхенштейном…
Большинство народа хочет просто сытно жить. В демократии, свободе слова и мысли нуждается интеллигенция. Но демократия и экономический расцвет не совпадают. Тем не менее я согласен с Черчиллем: "Демократия – наихудшая форма правления, если не считать всех остальных". "Быть голодранцами, но свободными", говорили мои студенты в период Атмоды. Многие из них стали впоследствии чиновниками…»
Я попросила профессора вспомнить любимые поэтические строки, если таковые имеются, и он неожиданно прочел из Пушкина: «Всегда так будет, как бывало: таков издревле белый свет: ученых много – умных мало, знакомых тьма – а друга нет!»
– А у вас было много друзей? – Были. Но на память сейчас приходит С. Зиемелис, историк. Он умер 30 лет назад. Мы мыслили с ним в одном направлении.
В настоящее время к изданию готовятся две книги И. Штеймана, одна из которых «Диктатура Сталина и ее последствия».