В память об этих исторических событиях, у подножия мемориала воинам-освободителям в парке им. П. Дубровина сегодня были возложены цветы и венки.

В книге советского маршала, дважды Героя Советского Союза И. Х. Баграмаяна «Так шли мы к победе», описываются события 1944 года. В это время Баграмян – командующий 1-го Прибалтийского фронта, генерал армии.

Обещания разошлись с действительностью

Опасные разрывы

«А сейчас давайте рассмотрим, что же произошло в середине июля под Даугавпилсом и на реке Швянтойи, где согласно донесению литовских партизан, фашисты спешно готовили новый оборонительный рубеж, перед которым они рассчитывали остановить войска 1-го Прибалтийского фронта, - делает акцент Баграмян. - 12 и 13 июля все три наши армии, закрепившись на достигнутом рубеже, проводили подготовку к выполнению уточненных задач: осуществляли необходимые перегруппировки и подвозили боеприпасы.

Однако на ряде участков фронта бои продолжались с прежним ожесточением. Генерал Чистяков доложил, что вынужден отдать приказ временно закрепиться на рубеже Друя, Салакас, поскольку противник предпринимает непрерывные атаки и ему удалось глубоко вклиниться между 22-м гвардейским и 103-м стрелковыми корпусами. Такое развитие событий лишь подтверждало, что генерал-полковник Фриснер еще не отказался от попытки соединиться с войсками группы армий «Центр».

Положение 6-й гвардейской было по-прежнему трудным. 4-я ударная соседнего фронта сильно отстала, и поэтому И. М. Чистякову пришлось растянуть свои корпуса почти на 150-километровом рубеже. А поскольку нужно было наступать, между соединениями образовались значительные разрывы, в которые противник пытался вклиниться». Далее Баграмян указывает на случаи, когда командармы и командиры соединений, увлекаясь преследованием фашистов, порой забывали о разведке и в результате встречались в ходе наступления с сюрпризами: «то внезапная контратака, то неразведанный узел сопротивления вставал на пути, то упирались в непроходимые топи». «В спешке забывали частенько и о скрытности перегруппировок своих войск, вследствие чего противник заранее узнавал о направлениях нашего главного удара и именно туда стягивал свои силы».

Логика событий

Когда Баграмян прибыл на новый фронтовой КП, что в 15 километрах южнее Видзы, начальник связи фронта доложил, что из Москвы его разыскивает генерал Антонов. В ходе состоявшегося телефонного разговора поступило сообщение, что группа армий «Север» покидает Прибалтику и надо преградить ей путь, другими словами, сосредоточить силы фронта на направлениях, указанных в директиве от 4 июля. «Это официальный приказ Ставки?» - в недоумении спросил Баграмян. – «Нет, Иван Христофорович, это пока мнение Геншатаба», - ответил Антонов. В итоге оказалось, что «штаб 2-го Прибалтийского фронта принял частный отход фашистских войск под Опочкой за общее отступление». Баграмян высказал твердое убеждение в необоснованности такого вывода. Антонову было доложено, что «А.М. Василевский хотя и настойчиво требует ускорить продвижение наших армий, однако не в прежних направлениях, а с переносом главных усилий на запад и северо-запад». В итоге разобрались, что к чему.

13 июля наступление возобновилось на всем фронте. 14 июля «к нам вернулся представитель Ставки А. М. Василевский», который сообщил, что поспешное донесение штаба 2-го прибалтийского не подтвердилось. «Враг ожесточенно сражается за каждый рубеж. <…> Мы должны поскорее перерезать все сухопытные коммуникации группы армий «Север».

Баграмян доложил маршалу, что темп продвижения армий заметно снижается в связи с постепенным расширением полосы наступления и растущим сопротивлением специально созданных для закрытия бреши групп войск «Клеффель» и «Ривальд». «А мы все еще не располагаем резервами, которые можно было бы ввести в сражение…», - сетовал военачальник. Василевский пообещал выделить на укомплектование корпуса 90 танков, которые Ставка направила в его распоряжение. Было получено согласие Сталина на то, чтобы с вводом в сражение 51-й и 2-й гвардейской армии передать 39 армию, наступающую на каунасском направлении, 3-му Белорусскому фронту. Таким образом, логика событий в полосе наступления фронта приводила постепенно к отказу от нанесения главного удара на каунасском направлении.

Останавливаться нельзя

«Медленное продвижение войск 1-го Прибалтийского объяснялось не только отсутствием достаточных сил и растянутостью фронта наступления, но и острым недостатком боеприпасов и горючего. Войска удалились от железных дорог кое-где на 300 км. Поэтому подвозить боеприпасы и горючее можно было только по шоссейным и грунтовым дорогам. А мы располагали для этой цели всего одной автомобильной бригадой, которая могла обеспечить потребности наступавших войск в боеприпасах и горючем только на треть. В этих условиях невольно возникла мысль: а не прекратить ли наступление на несколько дней, чтобы перегруппировать силы, пополниться боеприпасами, горючим и с выходом на линию фронта двух свежих армий с новой силой возобновить продвижение вперед. Но внимательно оценив обстановку, и посоветовавшись с представителем Ставки, мы пришли к убеждению, что останавливаться и на этот раз, ни в коем случае нельзя. Ведь тогда противник получит возможность создать прочную оборону и нам придется организовывать ее прорыв, а это вызовет, а это вызовет огромный расход боеприпасов и неоправданные потери в людях.

До последнего вздоха…

19 июля войска 2-го и 3-го Прибалтийских фронтов вступили в пределы Латвии на всем протяжении ее восточной границы». В числе первых были воины 30-го Латышского стрелкового корпуса под командованием генерал-майора Д. К. Бранткална.

20 июля Баграмян с нетерпением ожидал доклады генералов Я. Г. Крейзера и П. Г. Чанчибадзе. От успеха их армий зависело осуществление замысла.

Кольцо вокруг Даугавпилса неуклонно сжималось. Почувствовав угрозу окружения, командование группы армий «Север» предприняло попытку отвести войска из района Даугавпилса на Ригу. «Но было уже ясно, что противник опоздал с отводом. <...> К вечеру 24 июля А. И. Еременко сообщил, что соединения 4-й ударной армии обошли Даугавпилс с севера и прорвались на его западную окраину».

Освобождение Даугавпилса и Шяуляя

«Со второй половины дня 24 июля наступление продолжали только мощные передовые отряды, выделенные дивизиями первого эшелона, а остальные силы обеих армий перегруппировывались, подтягивая отставшую артиллерию и тылы, пополняли боеприпасы и горючее. Соединения вторых эшелонов, используя ночное время, выходили на линию фронта. <...>

Настал черед и 3-го гвардейского механизированного корпуса. Выслушав доклад Виктора Тимофеевича Обухова о готовности к наступлению, я поставил ему задачу – на рассвете 26 июля ввести в полосе действий 51-й армии свои бригады в сражение и, развивая наступление на Шяуляй, обойти этот город с севера, чтобы концентрическими ударами с ходу овладеть им. <...> Я опасался, что очень горячий комкор не удержится и бросит танки в уличные бои, а машины надо было беречь особенно, поскольку они обеспечивали стремительность в развитии наступления.

Ввод вторых эшелонов 51-й и 2-й гвардейской армий снова резко увеличил темп продвижения войск, и пламя сражения разгорелось с новой силой. <...>

Поразительный успех: за неполные сутки соединения прошли с боями 70 километров! Получив донесение от Обухова, я немедленно связался с Крейзером и потребовал от него посадить пехоту на танки и автомашины и поспешить на помощь механизированному корпусу. Возвратившийся от Обухова генерал Бобков доложил мне в начале ночи на 27 июля, что бригада мехкорпуса и армейские танковые части полностью блокировали все подступы к Шяуляю». Из повествования следует, что «в городе было захвачено большое число пленных, много военных складов и огромное количество оружия, боеприпасов и техники».

Продолжалась освободительная война.

P.S. Шестого июля этого года на одном сайтов коллекционеров появился лот: значок «Освобождение Даугавпилса 1944». Лот находится в Минске.