Двинскiй дневникъ: чем обязан Двинск городскому голове П. Ф. Дубровину?

Несколько слов о П. Ф. Дубровине

С чувством искреннего удовольствия и удовлетворения прочел я в «Двинском Листке» заметку относительно намерения учредить стипендию имени П. Ф. Дубровина. Покойный П. Ф., бывший Двинский городской голова, умер более 10 лет тому назад. Но забыли его на следующий же день после похорон. Забыли окончательно, точно его не было, как будто забыть его было особенным подвигом гражданской доблести.

 

Впрочем, я не совсем прав. Говорят, что после каждого человека остается несколько скверно-пахнущих анекдотов; они подбираются теми ничтожествами, назначение которых пресмыкаться у ног Богом отмеченных людей. Остались они и после покойного П. Ф. Любители анекдотцев подобрали их. И не только подобрали, но и смаковали, обливаясь слюной собственной пошлости. В этом забвении заслуг общественных деятелей есть нечто крайне обидное для нас.

 

Это как бы нарочитое доказательство нашей неспособности переносить чужое превосходство, нашей завистливости, не прощающей другому, если он только на вершок или хотя бы на кончик воробьиного носа выше нас.

 

Я не знал лично покойного П. Ф. Но «анекдотцы» слышал, а дела его видел. Утверждают что, покойный Дубровин решительно ничем не выдвигался. Это был человек с обычными человеческими недостатками, единственное достоинство которого состояло в том, что он позволял работать другим. В этой характеристике П.Ф. решительно все великолепно. Нечего и говорить, что авторами являются те именно господа, о которых мы уже говорили, которые всю жизнь лезут вон из кожи для того только, чтоб другие знали, что, дескать, «в таком -то городе живет Петр Иванович Добчинский», и которые охотно бы устраивали для себя бы ежедневное триумфальное шествие в Капитолий, если бы твердо были уверены, что за подвиги на «зеленом поле» полагаются триумфы.

 

Спросите у подобных людей: что за человек NN? И наверное, услышите в ответ: Мошенник! – или, в лучшем случае: - Человек с обычными людскими недостатками!

 

А затем это «единственное достоинство» покойного П.Ф. –  позволять работать другим. Разве это не предполагает в человеке и других достоинств, хотя бы умение отличать людей от «человеков», умение оценивать истинные таланты и дарования, способность видеть и понимать «разумное, доброе, вечное» и всеми силами содействовать его распространению и упрочению?

 

Покойному П.Ф. город обязан многим: он инициатор женского образования в Двинске, ему же обязано своим возникновением и местное казенное  училище для евреев. Подумать только, сколько нужно ума, энергии и такта хотя бы для того только, чтоб соединить людей для такой святой работы. Ну-тка вы, нынешние! Нам трудно даже понять эту способность человека позволить работать другим. Для нас гораздо понятнее, когда человек, несущий свои силы и труд на общее благо получит в ответ: «Руки прочь! Мы сами с усами».

 

Что и говорить! Вид человека приведенного к одному знаменателю, самое приятное для нас зрелище. Однако, люди, близко знавшие П.Ф. и не обладающие драгоценной способностью мгновенно слепнуть, лишь дело коснется чужих достоинств, высоко ставили личность покойного головы, высоко ценили и уважали его.

 

Их то, по крайне мере, искренне радует намерение увековечить память П. Ф.  учреждением стипендии, которая, без сомнения, будет для него более достойным памятником, чем, ничего не говорящая ни уму , ни сердцу, выцветшая надпись над входом в Дубровинский сад. Честь и слава тем, которые пользуются памятью хороших людей для хороших дел!

 

Двинский Листок, 5 ноября 1903 года, № 368

На снимках: вход в Дубровинский парк со стороны улицы Музеяс; надпись над центральым входом.

Кража

 

3 ноября, по Александровской улице проходил мещанин Мотель Карлин, к которому подошли две прилично одетые женщины и попросили его написать им прошение – они назвали себя актрисами местной труппы и жаловались на антрепренера за неуплату денег. Карлин отговаривался за неимением времени, но, наконец, уступил просьбам и вошел в дом Кляцкина, к знакомым, где и сел за стол, чтобы написать прошение.

 

Только он взялся за бумагу, как просительницы, сопровождавшие его, сказали, что они раздумали и прошение им не нужно и сейчас же вышли. Карлин ушел вслед за ними и на улице уже обнаружил у себя пропажу 300 руб., которые лежали в платье, в бумажнике. Карлин заявил полиции о краже и указал приметы подозреваемых и того же числа, около 12 часов ночи, подозреваемые были задержаны сыскными агентами на Рижском вокзале. Назвались они, одна крестьянкою Софьей Леонарчик и другая мещанкой Леокадией Романовской; при них найдено 198 руб. 20 коп.

 

Двинский Листок, 9 ноября 1902 года, № 265